О святом благоверном князе Александре Невском | страница 25
Не знаю, можем ли мы назвать Александра политическим аналитиком такой высокой пробы? Можно сказать, что он был водим Святым Духом или имел потрясающую интуицию, если так кому-то ближе. Однако он почувствовал перспективы развития России в ту сторону, куда он отправился. Это вообще фантастический момент, но траектория его путешествия стала лет через 600–700 южной границей владений Российской империи. Вектор его движения совпал с вектором развития России как государства и даже с движением русских как народа, которые двигались сюда еще до государственных указов. Принятие князем своей судьбы открыло его потомкам дорогу в этом направлении.
Смирение как победа — вот чему нас учит Александр Невский. Человек вроде бы не видит своей победы. Он получает только поношение от близких, которые разделяют его унижение, не понимая смысла и видя один только срам. Далекие потомки, наоборот, почти не в силах оценить, чем заработано их великое наследие. В данном случае столь длительное народное почитание благоверного князя Александра обусловлено чутьем и верой народа в то, что не сама собой пережила Россия татарское иго и расширилась на восток, не сама собой присоединилась Сибирь. У всего есть первопричина и перводвигатель, свои герои и свои святые.
27 / 07 / 2010
Меж двух зол. Исторический выбор Александра Невского
«Сквозь тусклое стекло»
В 80-90-е годы прошлого столетия как в западноевропейской, так и российской науке вновь появились попытки переосмыслить значение для истории Руси и, соответственно — России, политику князя Александра Невского, и свести его гражданский и духовный подвиг даже не к рядовому, типичному для князя-воина поступку, а к роковой ошибке, предопределившей «не тот» путь развития средневековой Руси, а затем и России.
Критический анализ деяний Александра Невского дан в книге главы английских историков-славистов профессора Оксфордского университета Джона Феннела «Кризис средневековой Руси. 1200–1304.», вышедшей в свет в 1983 г. в Лондоне (переиздана в переводе на русский язык издательством «Прогресс» в 1989 г.), а также статье И. Н. Данилевского «Один из любимых героев детства» («Знание-сила». 1994. № 7). И. Н. Данилевский пошел еще дальше своего английского коллеги и поставил перед собой задачу развенчать столетиями слагавшийся миф о великом князе Александре Ярославиче.
Остановимся на основных положениях этой работы и начнем цитатой из нее с небольшими комментариями: «Основы мифа об Александре Невском были заложены уже вскоре после смерти знаменитого князя. Приблизительно в восьмидесятые годы XIII столетия начал формироваться культ князя как святого, в чем кровно были заинтересованы его преемники. Тогда и была написана житийная повесть о нем. Основу ее составил рассказ о тех самых сражениях, которые мы так хорошо помним». (С.123), т. е. о Невской битве 15 июля 1240 г. и Ледовом побоище 5 апреля 1242 г. По мнению И. Н. Данилевского, «столкновение на Неве вряд ли можно назвать „битвой“, „схватка в устье Ижоры больше напоминала партизанский рейд по тылам противника, чем большое сражение“ (С.125). „Мифическое восприятие событий“ было закреплено уже в XX веке, когда „новые мифотворцы“ поставили Невскую битву — „один из заурядных… эпизодов истории“ (С. 125), по убеждению И. Н. Данилевского, — „в один ряд с другими битвами — за Москву, под Сталинградом, Курском, за Берлин“. Не стоит преувеличивать, по мысли историка, масштабы „столкновения со шведскими рыцарями“, в котором подвиги новгородцев „выглядят вполне заурядными эпизодами вооруженного столкновения“(С.124) [ср. с мнением Дж. Феннела: „…великая сеча“ была не более чем очередным столкновением между шведскими отрядами и новгородскими оборонительными силами из происходивших время от времени в XIII–XIV веках».(С.143–144)], равно как и Ледовое побоище. На него нарывался сам Александр Ярославич, провоцируя «столкновения с достаточно сильным и опасным для Новгорода и Пскова… противником» (С.126), «в основном воюя… против чюди, ливов, эстов» (С.128).