с несвойственным ему надрывом выкрикнул-всхлипнул Юрий, пытаясь хоть не разжалобить садиста, так достучался до холодного разума. Но… куда там, разум отсутствовал.
— Послушай, майор, что же получается, если ты не хочешь лететь, то лететь значит предстоит другому? А?! А кому? Командору, мне или самому товарищу Брежневу? Ну и хитрец ты, братец-кролик…
— Поймите же доктор, поймите же, я не космонавт, и даже не Заикин…
Доктор хмуро взглянул на Юрия и хмыкнул:
— Может хватит гнать дуру? Как был дублером, так всем пользовался, что тебе полагалось, как космонавту, а теперь, когда пришел черед расчета, в кусты? Не красиво майор, не по-мужски, не солидно. Ай-ай-ай…
Юрий махнул рукой и отправился в бокс.
А на следующий день сменил вместо жительства. Из теплого, уютного и тихого бокса его перевели в комнату прохладную, с окнами выходящими на аэродром, где целый день самолеты воют, целый день и целую ночь, спать не дают…Да вдобавок ко всему, видать взялись за Юрия серьезно.
С утра привязали Юрия к какой-то карусели и… Очнулся Юрий лежа на полу, вывернутый наизнанку, белье обделанное, весь мокрый, как мышь, в голове гул… Помылся в душе и вновь на карусель. Трижды в день бесплатная карусель и трижды в день насильное испражнение… Только белье успевай менять. А к этому еще вдобавок зарядка (на сильная) под руководством здоровенного палача, велопробег Москва-Париж на прикрученном к полу велосипеде, лыжный пробег — 5 км. ежедневно, бассейн, гантели и прочая гадость и пытки… Аппетит появился и страшный, но чувствовал Юрий себя одновременно выжатым лимоном и биороботом. Пролетела неделя в страшном кошмарном сне наяву…
Битком набитая просторная приемная, отделанная светлым полированным деревом, тишина, у всех заботы и беды…За толстыми шторами темно-малинового бархата где-то далеко-далеко заснеженная Москва…
— Товарищ Заслонов, зайдите. Приготовится товарищу Абдурахманову. Двойные двери, кабинет огромен просто, наискосок длинный полированный стол, по сторонам стола кремлевские старцы. Вдоль стен стулья, консультанты, референты и прочая мебель. Во главе стола, как обычно, товарищ Суслов, сухая сука, сам же папа, император любимый, сбоку, скромно так, Костя рядом, дышат тяжело, лыбятся, видать опять анекдоты рассказывали, про себя…
— Ну что, генерал, это и есть твой Юрий, надежда всего прогрессивного мира? -
в нарушении правил придворного этикета прошепелявил Леонид Ильич, да и кто ему указ, Суслов что ли или Андропов? Всех держит в кулаке, кого лестью, кого страхом, кого заместителем, дышащим в затылок.
