Катышек с корой 'горького дерева' Вада засунула Ахире в рот — жуй потихоньку. Корень подорожника прижала к щеке в районе больного зуба, а лист подорожника свернула и засунула в ухо с этой же стороны.
— Типеря сити, — велела 'целительница', подразумевая, что надо лежать и не дергаться, и забормотала заклинания. Ладонь она продолжала держать на щеке больной. Умам почувствовала легкое покалывание и тепло — у чужачки была горячая ладонь! Вот те на! Вскоре у Ахиры онемело во рту, и она не заметила, как уснула.
Уже к вечеру вся община знала о чудесном излечении умам. Дикари поглядывали на Ваду с уважением, смешанным с недоумением. Белокожая тощенькая чужачка смогла то, что не получилось у могущественной колдуньи Иханы — выгнать изо рта умам злобного окаху*.
Опасные разговоры быстро долетели до чутких ушей Иханы. Она присела к Ахире, которая тщательно выскабливала внутреннюю поверхность бараньей шкуры. Одной из тех, что Гар и Вада добыли в результате приснопамятной охоты. Самую большую шкуру Боро забрал себе, поменьше отдал Ахире. Точнее, та сама попросила. Уж очень захотелось обновить гардероб, после того как Вада продемонстрировала последний писк моды. Еще одну шкуру вожак выделил Гару. Все по справедливости. Шкура самого маленького ягненка досталась дикарке, недавно родившей ребенка. Будет к зиме малышу одежка.
— Не болит? — Ихана показала пальцем на щеку.
Ахира довольно помотала головой.
— Чего она тебе дала? — колдунья кое-что уже вызнала и пыталась до конца 'расшифровать' рецепт лечения. Выброшенные, за ненадобностью, корень и лист подорожника она успела подобрать и тщательно исследовать.
Умам высунула язык и продемонстрировала 'таблетку', которую держала во рту. Вада отдала ей все катышки с корой и велела жевать как можно дольше.
Ихана аккуратно, двумя пальцами, сняла с чужого языка 'таблетку', понюхала, потом лизнула. Поморщилась: горько. Вернула лекарство на место. Сделала озабоченное лицо:
— Как ты жуешь?
— Жую-жую, потом пустая становится. Я выплевываю.
— Выплевываешь?
— Угу. А что?
Колдунья многозначительно помолчала. Потом изрекла:
— Я думаю, чужая — колдунья.
Ахира огляделась по сторонам и произнесла, понизив голос:
— У? Я тоже так думаю. А что?
— Я думаю, чужачка так ловит окаху, — Ихана показала на пальцах. — Окаха прилипает к смоле, как муха. Потом ты плюешь — и окахи нет. Но потом он снова попадает в тебя. И ты снова жуешь. Почему?
— Почему? — с тревогой повторила вопрос Ахира.
