Конечно, субъективности при таком подходе хватало, но куда от нее деться? Даже в наше просвещенное, технически развитое время, например, те же футбольные судьи добавляют к времени матча минуты на свое усмотрение — и ничего, терпят футболисты. К тому же, за тем, чтобы субъективно настроенная колдунья не затягивала время испытания, придирчиво следили 'болельщики' из 'своего' рода. Но главная контрмера заключалась не в этом.
Для того чтобы укусы муравьев не воспринимались слишком болезненно, каждая колдунья имела в арсенале рецепт специальной мази, которой и покрывала попу и прилегающие к ней части тела 'своего' парня незадолго до испытания. Некоторые мастерицы исхитрялись изобретать такие вонючие снадобья, что муравьи разбегались при появлении 'объекта', как опытные демонстранты при первых взрывах слезоточивых гранат. Но Сиуку не повезло из-за собственной жадности и глупости.
Поссориться со знахаркой из своего рода юноша умудрился в тот момент, когда она как раз собирала ингредиенты для защитной мази. Обиженная до глубины первобытной души, Воса Ора (Высокая Сосна) решила наказать невоспитанного мальчишку самым изощренным способом: не только оставив его молодую задницу без защитного покрытия, но еще и подговорив Боха Уну, товарку-колдунью из соседнего рода 'черных'. Несмотря на сложные, вследствие суровой конкуренции, взаимоотношения, та согласилась с предложением затянуть процедуру, — а кто бы не согласился, когда в обмен на услугу предлагают такую шикарную коллекцию сушеных жабьих лапок?
Но все вышло не совсем так, как уважаемые дамы планировали. Когда Сиук приземлился ягодицами на муравейник, Ора аж захихикала от удовольствия: ну, голубчик, сейчас ты у меня попляшешь. Но чем дольше колдунья 'черных' колотила в бубен, тем больше вытягивалось от удивленья лицо хитроумной знахарки из рода 'желтых' — проклятый мальчишка сидел, как вкопанный, даже не ерзал.
— Бум-бум-бум-м-м…
Бубен продолжал нагнетать напряжение, Боха Уна (Быстрая Река) зачастила от волнения, словно подталкивая Сиука сняться с 'насиженного' места. Но тот, буквально, окаменел, на лице — жилка не дрогнет. Тут уже зароптали со стороны 'желтых': испытание явно превращалось в измывательство. Ропот перешел в возмущенные вопли, и, вспотевшая от усилий, 'судья' сдалась, подняв вверх руки с бубном и колотушкой, — испытание выдержано.
Сиук, не торопясь, оторвал зад от муравейника и степенно направился в сторону сородичей. Те встретили его восторженными криками — и без секундомера было ясно, что 'сиденье' превысило все мыслимые нормативы. Особо любопытные даже пытались в азарте тщательнее разглядеть 'тылы' героя, ожидая узреть там множество укусов, но от Сиука несло такой крутой вонью, что попытки тут же прекратились.
