В общей сложности автономность морали приводит, таким образом, к нравственному хаосу, при котором невозможны ни закон, ни обычай, ни общественное мнение, то есть вообще никакая социальная или политическая дисциплина. Общество и государство должны были бы при этом или уничтожиться, или держаться чистым деспотизмом, лишенным всякого нравственного руководства и контроля.
Но эти соображения еще не исчерпывают вопроса. Должно еще обратить внимание на то, какой общий нравственный тип вырабатывает автономная мораль в личностях при всем разнообразии частных правил поведения, являющихся у них, так сказать, по фантазии каждого.
Оставляя даже в стороне прямую развращенность, разнуздывающиеся инстинкты хищничества и тому подобные явления, которые развиваются под все допускающим покровом автономности, и беря во внимание только натуры избранные, одаренные действительно тонким нравственным чувством, мы все-таки получаем в них крайне вредный, бесплодно-революционный тип, элемент, вечно стремящийся к разрушению общественно-политических форм, но не удовлетворимый никакими новыми построениями. Фактическую картину этого мы уже более ста лет наблюдаем в культурном мире.
В течение почти уже полутора веков порядок политической и социальной жизни наших культурных стран постоянно возмущается в глубочайших основах, идет беспрерывная ломка всего вчера воздвигнутого и лихорадочно-спешно строится новое для того, чтобы завтра подвергнуться такой же радикальной ломке. Никогда еще человеческая история не знала такого ненормального стремления к перестройке каждым поколением всего построенного предыдущим поколением. Для всякого сколько-нибудь хладнокровного наблюдателя ясно, что этот характер "творчества" совершенно бесплодно истощает общественные силы.
Совершенно естественно, что в человеческом обществе всегда время от времени оказываются нужными различные поправки и изменения сообразно вновь являющимся обстоятельствам. Но не менее ясно, что при всех этих поправках, хотя бы они назывались громким именем "революция", ничего существенно нового не создается и даже не может быть создано. Процессы политические и социальные, подобно всем явлениям природы, совершаются на основании вполне незыблемых внутренних законов, которые действуют по-своему, невзирая ни на какие наши идеи. В бессознательном скоплении диких бушменов, не умеющих формулировать своей "конституции", или у прославленных юридическим умом римлян, или в современных конституционных монархиях, строй которых дополнен даже самыми новейшими созданиями рабочего законодательства, - везде и всегда действуют одни и те же социально-политические силы и законы. Их изменения не бывает, и в этом смысле "революции" не существует на свете. Но потому-то стремление к непременному изменению самых основ общества и есть стремление болезненное и прямо ненормальное. Если бы мы могли действительно изменять законы природы, то в стремлении к этому не было бы нелепости. Можно было бы рассуждать и спорить только о том, как это получше сделать. Но сочинять теории, возмущать весь мир, резаться между собою и ломать каждое поколение свой строй для того, чтобы изменить движение небесных светил или законы преломления лучей света, - это, конечно, было бы сценой из сумасшедшего дома.
