В зале было много народа: купцы-постояльцы, наемники, встреченный утром патруль и жители Лещинок. Выступление барда — всегда событие, даже на границе с Эйтаром. Кайораны хоть и считаются лучшими бардами Кариана, далеко не все из них имеют настоящих талант, который, несомненно, был у Омэрис. А про Шаэдиля и говорить ничего не приходилось. Вечер обещал быть интересным, зал предвкушающе гудел. Где-то обсуждали предстоящее выступление, где-то обговаривали сделки, но все ждали появления барда.
Ар-эль не смотрел на лестницу, но момент когда Омэрис начала спускаться угадал безошибочно — разговоры посетителей стихли, многие обернулись к лестнице. Сариэль тоже посмотрел на свою нанимательницу. Сегодня на ней были темно-зеленая блуза, светло-коричневый корсет с вышивкой в тон блузы, на пару тонов темнее, чем корсет, штаны и невысокие коричневые ботинки на шнуровке. Простота и элегантность. Такую девушку не перепутаешь с продажной дешевкой, а вот с аристократкой запросто. Она драгоценность сама по себе, талант же делает ее бесценной, исключительной.
Омэрис, мягко ступая, спускалась. Гибкая, текучая и совершенно нечеловечная. "Чья кровь сделала тебя такой?" — задал сам себе вопрос ар-эль. Блики свечей прыгали по ее волосам пшеничного золота, добавляя в них полоски красноватой меди. На губах барда царила печально-мягкая улыбка. Материнская, понимающая.
Дэра спустилась, подошла к Шаэду и, сняв висевшую на плече гитару, села. Виор'эн улыбнулся девушке — ты сможешь, верь! Пальцы ар-эль нежно пробежали по струнам, задавая мелодию, подхваченную его голосом. Кайорана отстала от своего учителя лишь на шестнадцатую долю ноты. Флейта, взлетевшая к губам, вторила подруге-гитаре. Дэра не дала себе утонуть в волнах мотивов и песен. Потом. Потом она сможет наслаждаться пением и игрой своего виор'эн. Сейчас то, что превращает ее выступления в маленькое чудо.
Игра на флейте ничуть не отвлекала кайорану от задуманного. "Понимание в твоей крови", — говорила мать. — "Понимание и магия наша суть! Именно так". Девушка выводила причудливую мелодию, следуя за Шаэдилем, но мысли легко текли в другом русле. Это было похоже на высшие заклинания, когда тело и разум существуют по отдельности. Тело — играет на флейте, разум заглядывает в чужие души, отыскивая всплески боли.
В каждой душе живет хоть капелька этой злой дамы. Боль. Она всегда разная, боль непонимания, боль презрения, неразделенной любви. И еще тысячи тысяч различных причин для нее, но результат один — боль. Она поселяется в глубине души и начинает ее разъедать. Потихоньку, практически незаметно. Ты почти забываешь о ней, когда счастлив. Но стоит лишь притихнуть музыке счастья, она вновь напомнит о себе, разбередит душу.
