Ну, садись да рассказывай. — Василев посадил Порфирия у стола в мягкое, обитое коричневым бархатом кресло, пододвинул другое такое же себе и сел напротив. — Как живется?
Хорошо живется.
Слава богу! Ты ведь, кажется, теперь служишь на железной дороге?
На железной дороге.
Говорили мне, там у вас было что-то такое…
Бастовали рабочие.
А не пострадал за это никто? — заботливо спросил Иван Максимович и наклонился: — У тебя как? Тебя не
обидели?
Работаю, — сказал Порфирий, стремясь разгадать, хитрит Василев или на самом деле у него сегодня такое доброе настроение. — Работают и другие. Только одного, слесаря Терешина, уволили.
Да? И хороший слесарь?
Самый лучший во всех мастерских.
Василев сострадательно качнул головой, опустил мясистые веки.
Строго наказывают. Зачем это увольнять? Но, я слышал, в других местах поступают и еще круче. Увидишь Терешина, скажи: пусть приходит, возьму к себе. Нужен мне слесарь хороший на паровую мельницу. И человеку в беде помочь хочется. — Он опять наклонился к Порфирию: — Как семья, здорова?
Жена здорова, а мать в больнице лежит.
Ай-яй-яй-яй! А эта… Клавдия? Она тоже у тебя живет?
Вот" она и в больнице.
А я ведь полагал, что Клавдия тебе тещей приходится.
Зову матерью.
Ага. Это хорошо. — И хватит, пожалуй, внимания к этому мужику. Пусть теперь он говорит, что ему нужно. Впрочем, известно и это. Иван Максимович устало откинулся на спинку кресла. — Мне тоже что-то все нездоровится. "
Я вот зачем пришел к вам, Иван Максимович, — уловив нотку нетерпения в голосе Василева, сказал Порфирий. — Насчет сына жены моей.
— Так я и подумал. Тут у меня Елена Александровна, кажется, не очень приветливо встретила твою жену. Извини. Боится. Она, жена твоя…
…из тюрьмы, — спокойно помог Василеву Порфирий. — Каторжница.
Мм… А Люсе это представляется ужо бог весть чем. От тюрьмы же и от сумы, как говорят, не Отказывайся. Правда?
— Отдайте нам мальчишку, Иван Максимович. Василев потеребил колечки бороды, устремил взгляд
кверху, где в потолок была вделана бронзовая шестирогая люстра. Лепной поясок вокруг люстры отчего-то дал трещину. Уж не садится ли дом на один бок? Подлецы каменщики могли плохо заложить фундамент. Надо будет спросить Густава Евгеньевича, он — инженер и сразу определит, в чем дело.
Коронотов, я мог бы тебе коротко ответить «нет», — сказал Василев, переводя взгляд теперь на Порфирия. — Но я хочу понять тебя и хочу, чтобы ты меня понял. И хочу еще, чтобы разговор об этом у нас больше никогда уже не повторялся.
