Придумали грандиозный план и мы. Недалеко от собора есть остановка, от которой отправляются трамваи, проходящие сквозь оцепление как раз мимо ворот храма. Открыть двери движущегося трамвая в те годы было элементарно, поэтому мы и решили выскочить из вагона как раз напротив церковной калитки и… бегом в храм. Так и сделали. Но не рассчитали. Милиционеры оказались проворней. Тут-то мне дубинкой по шее и спине досталось…
Через неделю, в воскресенье, я поднялся очень рано, чем несказанно удивил родителей. Еще больше они удивились, когда я затребовал у них пятьдесят копеек, так как иду в церковь (для незнающих должен сказать, что 50 копеек в те года было внушительной суммой для ростовского подростка). Мать удивленно посмотрела на меня, отец хмыкнул, но разборов не последовало, и мне выделили полтинник. В храме было тускло, таинственно и немного страшно. Непонятно откуда слышалось стройное пение, отовсюду мерцали огоньки свечей. Я тоже купил целых пять штук, по пять копеек каждая. Купил, отошел в сторонку и стоял, не зная, что делать дальше. Откуда-то взялась сердобольная тетенька, ненавязчиво объяснила, куда поставить свечки и как креститься. Затем она ошарашила меня вопросом:
— Вот скажи мне, молодой человек, Ленин был?
О том, что Владимир Ильич был, есть и будет, я с детского сада знал, но вот тут как раз и засомневался. Ничего сказать не мог. Подобного вопроса ведь вообще не могло существовать.
Ошеломлено смотрел я на тетку и молчал. Она же, немного подождав, и видимо, по-своему истолковав мое замешательство, резюмировала:
— Вот и Христос был.
Понимаю, что данный апологетический изыск ныне воспринимается с улыбкой, но тогда он заставил меня зарыться в книги и, в конце концов, добыть на пару дней Евангелие.
Не стоит и говорить, что я ничего не понял в той первой выслушанной службе. В памяти остались лишь множественные «Господи, помилуй!», да длинное песнопение, которое пели все окружающие.
Рядом со мной стоял мой сверстник и тоже пел. В такт со всеми и совершенно естественно, не стараясь. Просто пел. Первая мысль насчет этого парня была не из лучших, типа: «А ты кто такой?». Даже раздражение появилось, отчего он может вот так, без старания, бравады и усилия, вместе со всеми, а я нет. Затем я его «зауважал» и начал придумывать версии его биографии. Версии, наверное, были сугубо диссидентского типа, так как «Голос Америки» и Би-би-си уже успели к тому времени подпортить мое школьно-комсомольское мировоззрение.
