То, что находится в равновесии — верно, то, что нарушает равновесие — неверно. Но если равновесие обретено, тогда то, что сохраняет его, неверно, а то, что нарушает — верно. Равновесие — это одновременно жизнь и смерть. Для завершения жизни необходим противовес смерти. Если я принимаю смерть, мое дерево зеленеет, потому что умирание усиливает жизнь. Если я погружаюсь в смерть, окутывающую мир, распускаются почки на моем дереве. Как наша жизнь нуждается в смерти!
Счастье и мелкие радости приходят к вам только после того, как вы принимаете смерть. Но если вы жадно высматриваете все, ради чего вы еще можете жить, тогда ничто не будет достаточным для вашего удовольствия и незначительные вещи, что по-прежнему окружают вас, прекращают радовать. Поэтому я вглядываюсь в смерть — она учит меня жизни.
Если вы принимаете смерть, это словно морозная ночь и тревожное предчувствие, но морозная ночь — это виноградник, полный сладких плодов. (76) Скоро вы найдете удовольствие в вашем благополучии. Смерть назревает. Чтобы собрать плоды, нужна смерть. Без смерти жизнь была бы бессмысленной, так как бессмертие, неизменно повторяясь, отрицает свой собственный смысл. Чтобы быть и наслаждаться бытием, вам нужна смерть, и это ограничение позволяет осуществить ваше бытие.
[HI 31] Когда я слышу горестные жалобы, вижу всю эту земную абсурдность, то понимаю, что когда придет смерть с покрытой головой, все застынет. А в мире теней взойдет новое, красное солнце. (77) Оно восходит тайно и неожиданно, и мой мир вращается, как дьявольское появление. Я предполагаю кровь и убийство. Только кровь и убийство по-прежнему восторженны, у них особенная красота; и кто-то способен принять красоту кровавых актов насилия.
Всплывает то, что я всегда отвергал в себе; оно неприемлемо, ужасно отталкивающе. Ибо если жалкость и скудность этой жизни закончится, тогда в том, что мне противоположно, начнется новая жизнь. Оно противоположно настолько, что я не могу его постичь. Потому что эта противоположность подчиняется не законам разума, а его природе. Да, это не только противоположно направленное, но и отталкивающе, жестоко отталкивающе, нечто, что перехватывает мое дыхание, лишает моего тела силы, что путает мои ощущения, ядовито жалит меня в пяту и всегда наносит удар в самое уязвимое место (78), о котором я не подозревал. Это не противостоит мне как сильный противник, смело и опасно, но гибнет на навозной куче, в то время как глупые куры изумленно кудахчут вокруг меня и несут яйца. Мимо пробегает пес, поднимает ногу, затем спокойно удаляется, я проклинаю семь раз тот час, когда я родился, и если я и не решаю убить себя сразу, то готовлюсь пережить час моего второго рождения. Древние говорили: Inter faeces et urinas nascimur. (79) Три ночи меня осаждали ужасы рождения. На третью ночь раздался хохот, словно из дебрей, ведь все не так просто. И жизнь зашевелилась снова.
