Окольничий боярин Иван Васильевич Ощера говорил:
— Позволь слово молвить, великий государь! Я несказанно рад, что у нас есть мастера, создающие новое оружие, а в силу нашего русского оружия я безгранично верю — я знаю, у нас оно всегда самое лучшее! Однако же я умоляю тебя глубоко задуматься, великий князь, — а ну вдруг не устоим перед силой Ахматовой — что тогда будет? Казна, что таким трудом в Новгороде добыта, пропадет! Страшно подумать, что придется тебе, князю нашему, с гривы коней татарских кумыс слизывать! Великая княгиня — царевна константинопольская такого позору не вынесет! А потом еще скольких девиц наших, да жен, да детей малых в полон проклятые ордынцы уведут?
Архиепископ Ростовский Вассиан говорил (а прежде чем говорить, так в пол кованым посохам своим архиепископским ударил, что стены затряслись, посох же в щели меж досками застрял):
— Молчать, пес трусливый! Как смеешь ты, несчастный, государю нашему перечить, робость в него вселяя словами своими дурными?! И как не поймешь ты, советником называясь, что вовсе наоборот — только победив в открытом бою богомерзкого хана Ахмата и скинув навечно ярмо поганое, освободиться от позора можно, а убежав трусливо, навечно все рабами останемся!
Митрополит Геронтий говорил:
— Архиепископ Вассиан, быть может, погорячился, так резко выражаясь, прости его, Господи, но мысль, высказанная им, по сути своей, верна — я тоже полагаю, что лишь полная победа над врагом может принести нам желанное избавление от многолетнего ига.
Окольничий боярин Григорий Андреевич Мамон говорил:
— Рискуя навлечь на себя гнев некоторых тут присутствующих, посмею, однако, тоже призвать всех к спокойному и трезвому суждению, а не к радостной. похвальбе — какие-де мы нынче сильные и никого-де, мол, не боимся! Вспомни, государь, как неудачно сложилась под Суздалем битва с татарами батюшки твоего Василия Васильевича и привела в конечном итоге к ослеплению великого князя нашего! Вспомните все, как спасся великий князь Дмитрий Иванович, прозванный впоследствии Донским, когда, никого не стыдясь, бежал он за Кострому, вместо того чтобы биться с царем. Тохтамышем, и это ничуть не помешало ему после того навеки славным и великим для потомков остаться!
Архиепископ ростовский Вассиан говорил (после того как с трудом вытащил из имели в полу свой посох):
— И ты туда же! Вы что, сговорились — подпевалы басурманские, предатели брюхатые, — только и думаете, как спасти да увезти подальше грошики ваши нечистые, сребролюбцы поганые…
