Напоследок он успел только заметить, как четвертая группа пленников, впряженных в повозку с цистерной, под присмотром черной стражи привозит воду из реки и доливает ею бочки с аминореллой.
ПЛЯЖ ПОСЕЛЕНЦЕВ
Удаляясь в последнем, подгоняемом, ветром облачке, Ульc подумал, что если системы замурованного в Башне корабля исправны, то носовые локаторы давным-давно засекли и грузам на орбите, и шлюпку. Тогда прятанье в облаках становится столь же бессмысленным, сколь и подозрительным.
Ульc боролся с искушением отдаться во власть импровизации. А именно: приземлиться у ворот Башни, выйти наружу прямо в комбинезоне и приказать обомлевшей страже провести его к Зету. Если бы знать, что Зет находится именно здесь. Если бы знать, кличка это, титул или еще что-нибудь в этом духе. Если бы...
Все же он не решался на такую лобовую вылазку. Уж конечно, те, кто планировал похищение горючего, договорились и об условных сигналах, и о паролях, да и не исключено, что все участники знают друг друга в лицо. Не стоило очертя голову лезть прямо в их логово.
Над болотом, едва Башня скрылась из виду, разведчик, покинув облако, по дуге вне прямой видимости с равнины полетел к верховью реки. Там он снизился до самой воды и под прикрытием высоких берегов устремился обратно к поселению. Как только позволила глубина речного ложа, Ульc направил шлюпку в воду; быстрые горные струи сомкнулись над ней.
Он плыл в зеленоватой, пронизанной солнечными бликами толще над каменистым дном. Глубина постепенно увеличивалась. Когда она достигла примерно пятидесяти локтей, прямо по курсу замаячила отлогая плотина.
Тогда Ульc пошел малым ходом против течения, поднявшись почти к самой поверхности и выставив наружу лишь перископ - кончик гибкого стального щупальца со световодом внутри.
Приникнув к окуляру, он видел песчаный берег, дюны, поросшие раскидистым кустарником. На песке прямо-таки кишели поселенцы. Видимо, купание для них было любимым, если не единственным развлечением.
Одежда их представляла собой ромб из грубой ткани, имевший посредине дыру, в которую просовывалась голова. Задний угол ромба, удлиненный, пропускали между ног и обматывали вокруг талии, заодно прихватывая остальные три свисающих угла. Ни белья, ни обуви, никаких иных излишеств. Впрочем, и без своего на диво простого одеяния поселенцы чувствовали себя превосходно.
Сбросив грязные ромбы на песок, нимало не придавая значения своей и чужой наготе, мужчины и женщины дружно неслись к реке, чтобы плескаться до изнеможения, до озноба. Те, кто вылез из воды, искали свободное местечко, ложились и грелись на солнышке. Тут же разыгрывались нехитрые сцены, ведущие к продолжению рода, чересчур поспешные со стороны представителей одного пола и в основном равнодушные - другого. Это не привлекало ровным счетом ничьего внимания, включая детей от мала до велика, сновавших по пляжу и время от времени получавших пинки и подзатыльники от потревоженных ими взрослых. Ни семейственность, ни чадолюбие не процветали в этом заброшенном полудиком мирке.
