— Это все разговор не по существу, — сказал мистер Скиннер. — В любом случае ты обязана была сказать нам всю правду, и мы бы тогда решили, как лучше поступить. Как адвокат, могу тебе сказать, что попытки скрыть истинное положение вещей в конечном счете всегда только вредят делу.
— Бедный Гарольд, — сказала миссис Скиннер, и слезы поползли по ее щекам. — Это ужасно. Он всегда был таким внимательным зятем. Что могло побудить его к этому ужасному поступку?
— Климат.
— Я бы хотел услышать от тебя, как это случилось, Миллисент, — сказал отец.
— Кэтлин вам скажет.
Кэтлин помялась. То, что ей предстояло сказать, было и в самом деле ужасно. Казалось чудовищным, что нечто подобное могло произойти в такой семье, как у них.
— Епископ говорит, что он перерезал себе горло.
Миссис Скиннер ахнула и в невольном порыве бросилась к своей сраженной судьбою дочери. Она жаждала заключить ее в объятия.
— Бедная моя девочка! — воскликнула она.
Но Миллисент отстранилась.
— Нет, нет, мама, пожалуйста. Не выношу, когда меня трогают.
— Ну, знаешь ли, Миллисент, — сказал мистер Скиннер, нахмурясь.
Он явно не одобрял ее поведения.
Миссис Скиннер вздохнула, горестно покачала головой и, осторожно прикладывая к глазам платочек, возвратилась на свое место. Кэтлин перебирала пальцами длинную золотую цепь, висевшую у нее на шее.
— Просто нелепо, что я от подруги узнаю про обстоятельства смерти моего зятя. Мы оказались в глупейшем положении. Епископ очень ждет встречи с тобой, Миллисент, он хочет выразить тебе свое сочувствие. — Она сделала паузу, но Миллисент упорно молчала. — Епископ говорит, Миллисент куда-то уезжала с Джоэн, а вернувшись, застала бедного Гарольда мертвым на кровати.
— Каково было вынести такое потрясение, — сказал мистер Скиннер.
Миссис Скиннер снова заплакала, и Кэтлин мягко положила ей руку на плечо.
— Не надо плакать, мама, — сказала она. — У вас будут красные глаза, и это может показаться странным.
В наступившей тишине миссис Скиннер вытерла слезы и после некоторого усилия овладела собой. Почему-то ей не давала покоя мысль, что на голове у нее сейчас ток с эгреткой из перьев цапли, подаренных Гарольдом.
— Я вам еще не все сказала, — снова начала Кэтлин.
Миллисент не спеша подняла голову и посмотрела на сестру твердым, но в то же время настороженным взглядом. Так смотрят, когда ожидают услышать какой-то звук и боятся пропустить его.
— Мне бы не хотелось причинять тебе боль, дорогая, — продолжала Кэтлин, — но я не сказала еще об одной подробности, которую тебе, по-моему, следует знать. Епископ говорит, что Гарольд пил.
