Безусловно, должна была знать Мадина, и Ирина набирала и набирала ее номер. Из трубки раздавались частые гудки.
Несколько раз пытался заработать телевизор: появлялась и тут же исчезала местная заставка. Наконец заставка прочно заняла экран, но на этом все и закончилось — сколько ни ждали, на экране ничего кроме заставки не появлялось. Скоро стало казаться, что она нарисована прямо на экране.
Стрельба стихла окончательно.
Ирина ушла на кухню, Борис сидел у телевизора, покуривая в приоткрытую дверь. Чем-то занялся у себя в комнате Славик.
Телефонный звонок заставил вскочить всех.
— Алло! Да, это я, Мадина, — Ирина взяла трубку первой.
— Ирина Николаевна, вы уже знаете? Нет? Все провалилось! Представляете, они умудрились проиграть, идиоты! Лобазанов был уже в Президентском дворце, оставалось совсем ничего, Ирина Николаевна. Совсем чуть-чуть! И что вы думаете? Ему никто не пришел на помощь! Все разбрелись кто куда, как стадо баранов! Танки вообще заблудились, пехота их бросила. Руководство праздновать начало, в Москву докладывать — каждый хотел первым. И когда дудаевцы опомнились, штурмом уже никто не управлял. Теперь все, Ирина Николаевна — полный разгром. Полный.… У нас рядом танк валяется без башни, рядом с домом сестры — еще один. Говорят, что все танки пожгли. И знаете.… Говорят, что в танках были русские солдаты. Ирина Николаевна, это все…
Ирина выпрямилась, прислонилась к стене, не сводя с Бориса серо-синих, таких же, как и много лет назад, глаз.
— Что, Ирочка?
— Боря, — отстраненным голосом сказала Ирина, — Боря, она говорит, что все — разгром.
— А кто кого разгромил, мам? — Славик вытащил трубку из руки мамы, положил на аппарат. — Мама, ты что — не слышишь?
— Боря… — и глаза уже почти серые. — Она говорит, что в танках были русские. Только русские… Что это, Боря?
Борис сделал шаг, не отводя взгляда от этих совсем серых, испуганных, растерянных и по-прежнему любимых глаз. Обнял за плечи — она тут же уткнулась ему в плечо, затихла.
— Это плохо, Ира. Не знаю точно насколько, но это очень, очень плохо…
Насколько это плохо они узнали уже завтра.
У поворота на Первомайскую заводскому автобусу пришлось притормозить — впереди грозно ощетинился первый пост. Половина дороги перегорожено бетонной плитой, несколько человек в новенькой форме и черных вязаных шапочках с автоматами и гранатометам и рядом кое-что новенькое — пушка. Второй пост миновали около первой городской больницы, этот был без пушки.
