— О чем ты, конечно, очень жалеешь, — сказала Ирина.
— Ну ни хрена себе! — подвел итог Борис. Что-то тут было не так. — Слушайте, а где же артподготовка из гаубиц? Слышно же было бы…
— Боря, но ведь и Мадина говорила…
— Мадина ничего не говорила про обстрел. Ира, тут что-то не так — мы бы слышали!
— Вечно ты ничему не веришь! Ну, приврали немного, подумаешь! Нельзя же все так буквально воспринимать!
Борис двумя глотками допил чай, открыл форточку, закурил сигарету. Небо, затянутое плотными облаками, светлело. В кухню ворвался прохладный сырой воздух, относя дым назад в кухню — Славик демонстративно поморщился. Борис прикрыл форточку, взял еще одну сигарету и пошел на балкон.
Здесь было холодно и сыро. Борис присел на стул, затянулся, и тут же тишину вспороли далекие выстрелы. Это не было похоже на одинокие выстрелы по ночам, на которые уже и особенного внимания не обращалось. Сейчас очереди звучали плотно, зло и как-то профессионально, что ли. Где-то вдалеке гулко застучал пулемет. Борис перегнулся через ограждение, пытаясь определить направление. Не вышло — мешали дома и гулявшее эхо.
Стрельба не затихала, даже наоборот, усиливалась, создавая ощущение настоящего боя. Последний раз Борис слышал такое летом, когда громили штаб-квартиру Лобазанова, здесь же, в Микрорайоне. Была ночь и черное небо, расцвеченное пунктирами трассирующих очередей. Одна из таких шальных пуль на излете попала им в окно. Стекло треснуло, но как ни странно выдержало. Трещину Борис потом заклеил изолентой.
— Что тут, Боря? — тревожным шепотом спросила Ирина, накидывая ему на плечи пальто.
— Спасибо, — машинально ответил Борис. — Да не поймешь ни черта — где-то в центре. Ты бы Мадине позвонила.
— Не отвечает. Славик, зайди в комнату! Быстро!
Сын закрыл дверь, прилип обиженным лицом к стеклу.
— Боря, а это что?
К привычным очередям добавились новые звуки — короткие гулкие хлопки. Следом еле угадывался такой же короткий визг, тут же заканчивающийся разрывом. Что-то подобное Борис уже слышал, только где.… Понадобилась секунда, чтобы замученная память отозвалась — летнее утро, площадь Ленина. Борис тогда шел на книжный базар в «Машиностроитель», но был остановлен уже на мосту. Двое молодых чеченцев с автоматами заворачивали всех назад, ничего не объясняя. С площади слышалась стрельба. Вот тогда-то Борис и услышал впервые эти хлопки с визгом. «Гранатомет», — сказал кто-то в толпе. — «Конец Гантемирову».
— Граното… — попытался сказать Борис и осекся.
