На следующий день шоу продолжилось уже в Москве. Солдат, переодетых и умытых, на пресс-конференции привел Жириновский. Владимир Вольфович вальяжно представил освобожденных танкистов, пообещав, что сейчас они, наконец-то, расскажут все. Журналисты, чувствуя сенсацию, закидали солдат вопросами, но ответить те успели только на два. Ответ на третий вопрос Владимир Вольфович ревниво прервал и дальше говорил только он. В основном, ругал на чем свет Юшенкова, Явлинского, демократов и, естественно, журналистов. Про преступный режим Кремля господин Жириновский не сказал ни слова.
А картинку с Грозненского митинга, где так красиво выступал человек в ондатровой шапке, в Москве, похоже, так и не увидели.
— Да, такое Явлинскому не повторить, — улыбнулась Ирина.
Борис засмеялся.
— Чего там? Смешное? — Славик подкрался незаметно, Ирина аж вздрогнула. — А почему меня не позвали?
— А уроки? — демонстративно нахмурился Борис.
— Какие уроки? Сочинение? Да ну его, пап. Лучше скажи — всех солдат отдали?
— Тебе это очень нужно знать? — напряглась Ирина.
— Мам, ну ты даешь! Мы же поспорили!
— Что? Насчет чего это?
— А на военных. Всех их отдадут или нет. Вахишка сказал, что всех, а …
— Слава! — голос Ирины угрожающе стих. — Иди, дописывай сочинение.
— Мам, ну мам, — не хочется. Кому оно нужно?
— Слава, ты не слышал, что я сказала? — Ирина говорила свистящим шепотом, и Борис заранее напрягся.
— Ма-ма, — один Славик еще ничего не чувствовал, — ну, пожалуйста.… Да не надо оно никому.… И не выходит у меня — я с бабушкой привык.
— С бабушкой? — взорвалась Ирина. Славик вздрогнул.
— Ира…
— С бабушкой?! Да может бабушка уже мертвая под бомбежками лежит!! Пиши давай!
— Мам… Мамочка. Ладно…, ладно… Ты не плачь только…
Сегодня на экране картинка была просто шикарная. На переднем плане бассейн с кристально-чистой голубоватой водой. Чуть сзади двухэтажная вилла в тени пальм, каштанов и елей. А на заднем плане — кремлевские стены вперемешку со средневековыми чеченскими сторожевыми башнями.
— Спишь, нет? — произнес телевизор.
Борис не отвечал, зачарованно разглядывая картинку. После грозненской убогости, где даже холодная вода шла с перебоями, а горячей давно не было вовсе, искрящийся на солнце бассейн казался таким же нереальным, как и исправно работающее отопление. К тому же, отвечать было некому: в шезлонге у бассейна никого не было. Только лежала совершенно неуместная здесь шикарная ондатровая шапка.
