От столкновения Анакору бросило вперед, она ударилась головой о ветровое стекло, расколов плексиглас. Шлем защитил ее, но она была оглушена. Ей показалось, что весь мир вокруг опрокидывается, она подумала, что это симптом тошноты, пока сильные руки схватили ее за плечи, и она поняла, что Штель забрался в кабину и вытащил ее оттуда.
Но даже сейчас цепной меч тянулся к сердцу полковника, завывая, словно в предвкушении того момента, когда он вонзится в его легкую броню.
Анакора подняла лазган, но Штель крикнул:
— Нет! Оставь меня! Найди других! Выполняйте задание! Я задержу эту тварь насколько смогу!
Анакора застыла на месте, все еще не будучи уверенной, все еще раздумывая. «Если бы я могла умереть вместо него!» Она просто не могла быть тем, кто сообщит остальным о смерти полковника Штеля, о том, что она не сделала ничего, чтобы помочь ему, а, напротив, убежала с поля боя. Она не могла допустить такое снова.
Она зашла в тыл космодесантнику, теперь его огромная фигура возвышалась между ней и Штелем. Анакора переключила лазган на огонь очередями и обстреливала противника, пока аккумулятор лазгана полностью не разрядился — и лазерный огонь все-таки прожег силовую броню и оторвал наплечник. Но Штель уже упал на одно колено, и был больше не в силах отражать удары космодесантника Хаоса. Сквозь сжатые зубы полковник прохрипел:
— Уходи. Это приказ, солдат Анакора. Беги!
У нее не было выбора. Анакора побежала — потому что всем солдатам Имперской Гвардии прежде всего внушали одну вещь, одну мантру, по которой они жили — приказ всегда должен исполняться немедленно и без размышлений.
Она побежала и потому, что Штель был прав, потому что она никак бы не помогла ему, оставшись и погибнув рядом с ним, потому что Император не одобрил бы того, что она выбрала легкую смерть, напрасно отдав жизнь вместо того, чтобы выполнять порученное им задание.
Анакора бежала, и призраки Астарота Прайм кричали в ее ушах.
И зубья цепного меча издали последний победный вой за ее спиной.
И наступила тишина.
ПРОКЛЯТЫЙ ЗУД распространился и на плечо Пожара.
Он почти хотел, чтобы космодесантник Хаоса погнался за ним, а не за Штелем. Он хотел снова наткнуться на гвардейцев-предателей.
Это не только потому, что он хотел служить Императору, сражаясь во имя Его. Теперь это было нечто большее. Когда Пожар сражался, он не чувствовал того, что происходит с ним. Он почти верил в то, что, когда бой закончится, все снова будет в порядке, что, упражняясь в праведном деле, он сможет как-то очиститься, как-то прекратить эту… эту…
