Другие бойцы отделения видели, как огромные трещины во льду вокруг Штеля начали сливаться, образуя маленькие ледяные островки.
Полковник не мог встать. Лед еще держал его лишь потому, что его вес был ровно распределен по поверхности, но скоро и это ему не поможет. Солдаты не смогут подойти к нему, не разделив его судьбу, кроме того, у них и без него проблем хватает.
Не в силах спастись самому, Штель сделал единственное, что мог, чтобы спасти их.
Он взял наизготовку лазган, поднял голову и прицелился, используя все возможности бионического глаза. Полковник улыбнулся, когда на дисплее показался силуэт снайпера, нажал спуск и почувствовал, как отдача от выстрела отбрасывает его вниз, вниз, вниз…
ЕСТЬ В ЖИЗНИ такие вещи, думал Штель, которых лучше не знать.
Ему не нужно было точно знать ни температуру ледяной воды, в которую он погрузился, ни вес бронированной шинели и тяжелого рюкзака, тянувшего его на дно озера. Лучше бы ему и не слышать, как лед над ним снова замерзает, замуровывая его в водяной могиле.
И все же его аугметика старательно собирала всю эту информацию, представляя ее ему, словно он еще мог сделать на ее основе какое-то полезное заключение, словно не знал, что заключение здесь может быть только одно.
Любой другой человек уже не чувствовал бы ничего, его мозг умер бы от холода. Любой другой человек уже получил бы благословенный покой. Но не Штель.
В его голове кружился вихрь цифр. Они переполняли ее, требуя его внимания, требуя, чтобы он знал все, каждую самую ничтожную деталь своей неминуемой участи. И, что хуже всего, проклятый внутренний хронометр безостановочно отсчитывал секунды…
… отсчитывал последние оставшиеся секунды жизни полковника Штеля.
КОГДА ГАВОТСКИЙ увидел, что Штель провалился под лед, первым побуждением сержанта было нырнуть за ним. Удержаться от этого порыва было очень трудно, но Гавотский понимал, что не переживет погружения в ледяное озеро. Единственное, что он сейчас мог сделать для полковника — возглавить отделение вместо него, и почтить память Штеля, выполнив его последнее задание.
После шума и безумия последних нескольких секунд, наступившая тишина казалась неестественной, страшной. Вероятно, последний выстрел Штеля попал в цель, потому что огонь снайпера с холма прекратился — но сейчас никто об этом не думал. Валхалльцы стояли и смотрели на зияющий пролом во льду, поглотивший их командира. Лед быстро замерзал снова, и вскоре ни от ямы, ни от Штеля не осталось и следа.
