АРТУР, отец: Эта смерть отличается от других. Как бы я хотел, чтобы можно было сказать, что это несчастный случай. Я думаю, мне было бы намного легче.
Но произошел не несчастный случай. Это было самоубийство, и вот как реагируют на него многие из близких.
ПЕРВАЯ ВОЛНА
В этих «волнах» эмоций нет четко определенной последовательности, но реакции часто наступают именно в таком порядке.
«Я не знал, куда мне бросаться».
«Я не понимала, что со мной происходит».
«Я не могла в это поверить».
«Я отказывался осознать это!»
«Слава Богу, это совершил не я!»
«Как он мог так бросить меня?»
«Оглядываясь назад, я вижу, что происходившее с нами походило на «американские горки»: то она была внизу, а я постепенно поднимался наверх; затем депрессия начиналась у меня, а ее настроение повышалось».
«Это было адом».
«Это было тяжелее естественной смерти отца. Это самое ужасное, через что я прошел за всю свою жизнь».
Сначала человек бывает оглушен тем, что его постигло. Он пытается отрицать случившееся, может даже заявить, что это было не самоубийством, а чем-то иным. Он чувствует беспомощность: как ему продолжать жить теперь? Как продолжать работать дальше? Как он будет без любимого человека? Внезапность случившегося и полная неподготовленность оставляют его без предварительной «работы» горя, которая часто сопровождает естественную смерть. Например, в этом случае чаще всего нет длительной болезни, лекарств, посещений врача, постельного режима — ничто не подготавливает близкого к смерти, у него нет даже возможности попрощаться. Даже если самоубийство совершается после ряда прошлых попыток, близкие не готовы к фатальному концу. Звучит общий рефрен: «Я просто не думал, что она это сделает».
Некоторые из перенесших самоубийство близкого чувствуют внезапное облегчение — от того, что окончилась удручающая цепь попыток к самоубийству, что у любимого человека наконец прошла боль, что их борьба завершилась. Но оно быстро уступает место чувству вины, и человек начинает корить себя за испытанное облегчение или же за то, что остался в живых.
У большинства людей вслед за шоком и беспомощностью самым сильным является осознание их глубоко личного отвержения. Близкий самоубийцы поражен тем, что любимый человек по своей воле его бросил.
Наконец, появляются обвинения, неутешительные попытки уйти от осознания вины — переложив ответственность на кого-то другого.
ОТЕЦ:Все сидели и обвиняли, обвиняли, обвиняли. Никто не был занят ничем полезным
