Он полез в стол, достал мешочек с монетами. Демонстративно взвесив его на ладони, сунул обратно, потом достал другой, поменьше.
— На... — Он бросил деньги Инди, разбойник на лету поймал мешочек. — Иди и постарайся отыскать мне Райва.
— Я постараюсь, — пробормотал Инди, повернулся и вышел из кабинета.
Пока он шел за стражником к выходу из замка, его трясло от ярости. Убить, всех убить! Райва убить, дрянь эту удавить непременно — он вспомнил презрительный взгляд Яны и сжал зубы. Корригана убить — о, если бы это было возможно!
Инди смог немного успокоиться, лишь дойдя до ведущей в сад двери, его уже не смогло задеть подчеркнуто пренебрежительное отношение стражника, сочно сплюнувшего ему вслед и захлопнувшего за его спиной дверь. Ничего, придет его время...
Пока Инди шел по саду, в голову ему пришла интересная мысль. Сначала она показалась ему нелепой, потом заинтересовала. Да, трудно, но почему бы и нет? Ведь там у него наверняка много денег: слышно же было, как перебирал он свои мешочки. Здесь монет сто — Инди сунул руку в карман, взвесил на ладони мешочек. Конечно, неизвестно, сколько денег хранит Корриган в своем столе, но наверняка это тысячи и тысячи. Вот если бы их прибрать к рукам...
Если их прибрать к рукам да прибавить к ним те, что лежат у него в тайнике, получится очень даже приличная сумма. А там видно будет, можно даже в Ордею перебраться: умные люди и там живут неплохо. И уж тем более там можно прожить с деньгами.
Мысль действительно была интересной. Оставалось решить одну маленькую проблему: как обокрасть Корригана. И не просто обокрасть, но и
остаться при этом в живых.
За прошедшие годы лианы разрослись чересчур густо, я с трудом пробрался к двери сквозь густые заросли. Дверь оказалась не заперта, я осторожно открыл ее и вошел внутрь.
В доме было очень темно и сыро, он представлял собой единственную комнату размером примерно пять на пять метров, с двумя маленькими окошками. В окнах был колдовской лед — выходит, он весьма долговечен.
Вся мебель оказалась самодельной. Я разглядел грубую деревянную кровать, стол, пару полок на стенах и валявшийся кверху ножками табурет. Особый колорит интерьеру придавала густая бахрома паутины, опутавшая потолок и стены, особенно много ее было в углах.
Нагнувшись, я поднял табурет и отпрянул, обнаружив под ним пару жирных черных сороконожек. Кривясь от отвращения, быстро раздавил сапогом их головы — не хотел, чтобы эта гадость удрала и потом меня покусала. Оставив обезглав-? ленных сороконожек извиваться на полу, быстро вышел на улицу.
