— А всю мелочь потом выберешь сам, — сказала Алина. К этому времени мы уже часа два находились одни, Альварос ушел к Иву. — У них тут столько всего — ходишь и берешь, что надо. И ни за что не платишь! — Похоже, именно это нравилось Алине больше всего.
— Коммунизм, — пробормотал я, уже слегка одурев от избытка впечатлений. — А говорили, что из этого ничего не получится.
Алина быстро взглянула на меня. Хотела что- то спросить, но передумала и лишь пожала плечами.
— Сейчас Альво придет, и пойдем обедать. Отдыхай пока, а я пойду у себя приберусь, — улыбнувшись, девушка вышла из комнаты.
Признаться, я и в самом деле устал, а потому вышел на балкон, при этом дверь передо мной гостеприимно распахнулась.
Балкон больше походил на цветущую поляну, его пересекали несколько узких дорожек, позволяя пройти едва ли не в любую часть этого дивного уголка. Мимо меня, в нескольких десятках метров, почти бесшумно скользили летуны, их нескончаемые вереницы мало-помалу стали для меня неотъемлемой частью пейзажа. Площадь Цветов отсюда видно не было, балкон выходил на другую сторону дома. Впрочем, с этой стороны тоже открывался очень неплохой вид, все выглядело на редкость красиво. Это только у нас есть парадная сторона домов, лицевая — и обратная, до которой обычно ни у кого не доходят руки. У сваргов, судя по всему, на все хватало и времени, и средств.
Меня удивило, что у балкона отсутствует какое- либо ограждение: так ведь и вниз можно свалиться, и лететь тогда придется довольно долго. Ладно, взрослые люди не свалятся, а как же дети?
Я медленно подошел к краю цветочной поляны и получил ответ на свой вопрос. Упасть оказалось невозможно: у самого края поляны я ощутил легкое сопротивление, что-то невидимое мягко тянуло меня назад. Или не пускало вперед. Чем ближе я подходил к краю, тем сильнее становилась эта сила. Сначала я решил, что это некое силовое поле, но потом сообразил, что здесь просто какие-то трюки с гравитацией. Хотя легко сказать — просто трюки... Чем больше я познавал окружающий меня мир, тем лучше сознавал нашу земную ущербность, наше огромное отставание. Еще бы, нам некогда делать все это или думать над тем, как все это можно осуществить: мы все воюем, ссоримся, не можем жить мирно и счастливо. Тратим огромные деньги на оружие, а не на благоустройство нашего мира. Сварги оказались гораздо умнее нас...
Я вернулся в комнату, лег на кровать и закрыл глаза. Выходит, мне суждено теперь жить в этом мире. Вроде бы должен от счастья прыгать, только почему же нет его, счастья этого? И почему так нестерпимо хочется домой? Туда, к нашей серости и убогости, к нашим проблемам и заботам. Может, потому, что там мой дом, мои друзья? Мой мир, наконец? Сколько я здесь пробыл — три часа, четыре? Не больше, во всяком случае. И уже чувствую себя здесь чужим. Привыкну? Да, наверное, человек ко всему привыкает. Только все равно в душе вечно будет сидеть тоска по дому. Тоска по нашим рекам, по тайге, по простой задушевной беседе с друзьями. По Андрею со всей его живностью — ведь не увижу я его уже никогда. Да, грязь у нас, и живем небогато, чудес всех этих нет, а мерзости разной, наоборот, в избытке. Но все равно у нас хорошо...
