- Пусть называют "киммериец", - мрачно заявил парень.
Абулетес воздел к небу жирные короткие ручки и закатил глаза:
- Спаси нас, пресветлый Митра, да откуда же они могут знать, что ты киммериец, ма... приятель!
Мгновение Абулетеса сверлил свирепый взгляд синих глаз молодого варвара, после чего тот ответил:
- Погляди на себя в зеркало, Абулетес. Как по тебе за версту видно, что ты прятал в своем подвале тех трех высокородных дурочек, которых недавно продали в гарем, так и моя внешность...
- ...указывает на человека благородного, отважного и наделенного прочими достоинствами, - подхватил Абулетес. - Но поверь мне, друг мой, в Заморе никто слыхом не слыхивал ни о какой Симмерии...
- Киммерии, - поправил юноша, медленно багровея от злости.
- Неважно. Это я сказал с акцентом. Словом, Конан, я просил бы тебя быть посдержаннее. Знаешь, в конце концов, молодость - не порок, напротив, прекрасное время жизни. Если бы я мог вернуть мои молодые годы...
Конан из Киммерии смерил его с головы до ног презрительным взглядом, и Абулетес поспешил налить ему вина.
Впрочем, после этого разговора киммериец стал действительно более сдержанным.
Был он высокого роста, широкоплеч и мускулист. Отличное сложение, правильные черты лица и, как это ни странно, своеобразное варварское благородство - все это привлекало к нему людей. Впрочем, было бы правильнее сказать иначе: это привлекало к нему женщин. В настоящее время он обзавелся подружкой по имени Семирамис. Это была невысокая, широкая в кости девушка с большим жизненным опытом, она была старше Конана по меньшей мере лет на десять. Насколько было известно Абулетесу, эта дама бессовестно вымогала у него деньги, которые парень добывал из кошельков состоятельных шадизарских купцов. Поэтому Конан всегда был без гроша. В этом смысле Семирамис постоянно стояла у трактирщика на пути, и Абулетес ненавидел ее вполне искренне.
Требовать у Конана плату за постой и обеды, которые юноша поглощал со свойственным его возрасту неумеренным аппетитом, Абулетес считал чистейшим самоубийством. Ждать, покуда киммериец заплатит, было делом безнадежным. Выселить его не представлялось возможным. Поэтому Абулетес предпочитал ладить с молодым варваром и лишь разбавлял вино, которое тот потреблял еще в больших количествах, чем съестное, а хлеб подавал черствый. Варвар еще не до конца разобрался с благами цивилизации и не всегда отличал первый сорт от второго: что до свежести продуктов, то его больше интересовало их количество.
