Другие погибали иначе. Это были, по-видимому, самые сильные особи. Никто и не думал, что они заражены ядом цеце. Их оставляли на ночь спокойно уснувшими, а утром находили мертвыми.
Таким образом погиб весь скот, а между тем не было недостатка в заботах о несчастных животных. Употребляли все известные и возможные средства, чтобы спасти их. Сначала полагали, что не все поражены ядом насекомого, но потом пришлось убедиться в противном и признать горькую действительность.
Одна Гильди, лошадь Пита, осталась цела. Сначала думали, что этому счастливому исключению она была обязана тому обстоятельству, что находилась вне лагеря переселенцев во время нашествия ядовитых насекомых, но потом убедились, что это предположение неверно. Лошадь Гендрика, возвратившаяся в лагерь одновременно с лошадью Пита, пала. Ввиду этого одни говорили, что цеце просто случайно не заметили ее, а другие утверждали, что своим спасением Гильди всецело обязана Питу. Молодой человек был так привязан к своему товарищу по приключениям, что не отходил от Гильди ни днем ни ночью, и прикладывал все усилия, чтобы не дать ей погибнуть. Хотя изнуренная лошадь и походила теперь более на заморенную клячу, чем на чистокровного скакуна, но все-таки можно было надеяться, что при хорошем уходе и корме она поправится.
Местность, на которой остановились боеры, как сказано выше, вполне гармонировала с их настроением. Это была широкая мрачная котловина, окруженная с двух сторон дикими угрюмыми скалами, почти сходившимися вместе у начала оврага. Над срединою ущелья нависла громадная глыба, ежеминутно угрожавшая обрушиться вниз. Подножья скал обросли эвфорбами и алоэ, дававшими немного тени. За исключением этой суровой растительности не было другой. Ни деревца, ни травки. Лишь в одном месте котловины виднелось два-три жалких куста, немного тощей травы и несколько кустов верблюжьего терновника, на ветвях которого раскачивались, точно длинные кошельки, гнезда птиц-ткачей.
Невдалеке журчал ручей, окаймленный дерном, которого хватило бы на несколько дней на прокорм скота.
Возле этого ручья Пит и разместился со своею лошадью. Молодой человек с самого начала бегства каравана из-под мованы решил отделить Гильди от остальных животных. Ему говорили, что зараза цеце не переходит от одного животного к другому, но он стоял на своем, что лучше изолировать свою лошадь. Упорство свое он оправдывал тем, что Гильди осталась цела, тогда как все другие животные пали.
