Долго лежал я неподвижно, чутко прислушиваясь к малейшим звукам. Но ничего необычайного вокруг меня не происходило. Ночь уже готова была уступить место дню, и ужасные стоны, оглашавшие ее, давно замолкли. Несчастные страдальцы как будто устали от собственных жалоб.
Лишь насмешливые крики сов, сидевших на верхушках акаций, нарушали предутреннюю тишину.
Но эти крики, как, впрочем и все другие звуки, раздававшиеся извне, мало занимали меня. Даже ружейный выстрел вряд ли мог бы отвлечь мое внимание от того, что творилось в палатке.
Сперва я слышал только тяжелое дыхание раненого. Потом он кашлянул и беспокойно заворочался на походной кровати. Вслед за этим я услышал нежный серебристый голосок Лолы, которая сначала задала Калросу несколько вопросов, а потом стала ласково успокаивать его.
По легкому шуму в палатке я догадался, что девушка встала и подошла к брату.
Скоро, однако, воцарилось молчание. Лола покончила со своими обязанностями сестры милосердия и улеглась спать.
По всей вероятности, она ни на минуту не задумалась о человеке, который сторожил вход в палатку, готовый в любую минуту превратиться из ангела-хранителя в демона и погубить ее.
По мере того как летели часы, я проникался все большим уважением к Лоле Вергара и все большим презрением к себе.
Нежность, почудившаяся мне в ее взгляде, была вообще присуща ей, являлась естественным отражением ее дивной красоты. Придавать какой-то тайный смысл этому беглому взгляду было нелепо. Я вообразил, будто он полон страсти. Теперь мне стало ясно, что я заблуждался, и что мое заблуждение было оскорбительным для молодой девушки.
Придя к этому заключению, я, наконец, заснул. Сероватый свет наступающего утра медленно проникал во мрак чапарраля.
Должно быть, спал я недолго. Не успели солнечные лучи достигнуть полной яркости, как глаза мои открылись им навстречу. На этот раз мне помешали спать не шум внутри палатки, а мужские голоса, раздававшиеся неподалеку. Сперва я услышал окрик часового, потом разговор его с какими-то посторонними людьми.
Из этого странного диалога, который я привожу здесь целиком, мне стало ясно, что в наш лагерь забрели мексиканцы. С часовым они объяснялись на ломаном английском языке... Вот этот диалог:
- Кто идет?
- Друзья!
- Пароль?
- Сеньор часовой... мы лекаря... врачи, как принято говорить у вас... Врачи из мексиканской армии.
- Из мексиканской армии? В таком случае берегитесь! Что вам здесь надо?
