Моя кухня!
Сидя на табурете и облокотившись об облупившуюся стену, мы медленно курили, наслаждаясь клубами табачного дыма.
Початая бутылка водки на столе, уже, кстати, не первая. Пепельница, наполовину заполненная окурками, и сидящий напротив Серега, двоюродный брат, заглянувший сегодня ко мне в гости.
Я был уже прилично пьян, и это было хорошо. Тоска, сидящая кровоточащей раной в сердце, притупилась, стала не такой всеобъемлющей.
- Андрюха, ну, сколько можно по ней страдать. Забудь. Ее больше нет. Выбрось ее из сердца. Пора начинать новую жизнь.- Снова завел свою шарманку Сергей. - Мне больно на тебя смотреть. Больно видеть, как ты гробишь свою жизнь.
- Понимаешь, Серый. Не могу. Нет, головой я понимаю, что так и надо, а вот сердцем... Пробовал, не получается. Не могу я ее забыть. - С горечью сказал я. На секунду растревоженные иголочки-воспоминания, вновь, больно кольнули душу.
Сергей надолго задумался. А после, тщательно затушив сигарету, и вдруг как-то посерьезнев, сказал:
- А поехали тогда со мной.
- Куда? Охранником в Киев? - Грустно рассмеялся я.
Сергей улыбнулся.
- Нет, Киев это прикрытие. Поехали в Чернобыль, в Зону Отчуждения.
Это была новость, но затуманенный алкоголем мозг воспринял ее как данность.
- Да что я там забыл? Что я там делать буду?- Хотя, что мне делать дома, я тоже не представлял.
- А что ты тут делаешь? Напиваешься каждый вечер, пытаясь убить частицу себя, или, правильнее будет сказать, частицу своего прошлого. Бросил работу. Не бреешься. Ты когда себя последний раз в зеркало видел, чудо?
- Ну-у-у... - Потупился я.
- То-то же, а там жизнь. Там новая жизнь. Поехали, и ты это поймешь...
* * *
Я улыбнулся, воспоминание было приятным, домашним.
Меня начало знобить, но сил предпринять что-либо по этому поводу не было.
Вот, Серый, змей-искуситель, и все-таки вытянул в свою Зону.
Я зашелся в жестоком приступе кашля, и при каждом спазме голова больно билась о твердую поверхность. Новая острая боль отрезвила, придала сил. Сил перевернуться на бок и осмотреться. Судя по всему, я был на крыше дома. Невысокие бетонные бортики мешали рассмотреть, что твориться вокруг, но чуть поржавевшие остовы телевизионных антенн и облупившиеся выходы дымоходов отчетливо говорили о крыше жилого дома.
Харкнув на серую, покрытую рубероидом поверхность кровавый сгусток и прикрыв глаза, я попытался вспомнить еще что-либо...
Вспышка! Но ведь было же что-то до вспышки? Я зарычал от бессилия. Давай вспоминай! Я знал, что должен вспомнить что-то важное, но что?
