Валентина Благова как-то сразу стала звездой. Не столичного масштаба, нет, что вы! Но она всегда довольствовалась малым, и свалившаяся на нее слава казалась ей огромной. На Валю вскоре посыпались письма и просьбы. В каком-то интервью она без всякой задней мысли сказала, что рукопись в издательство отнесла работающая там подруга. Теперь Валю просто завалили рукописями, и все просили отнести их подруге. С ума сойти, сколько в Городе оказалось людей, желающих стать писателями!
Валя к тому времени на свои гонорары купила машину, и это тоже восприняли как сигнал. Машина была дамская и по столичным меркам очень недорогая, экономичная. Но то столица, а то Город! Тут же пошел слух:
– Благова деньги лопатой гребет! Машину купила! Иномарку!
Валю атаковали новыми просьбами. Она растерялась. Как объяснить людям, что и ее-то положение не такое уж прочное? Не она же владелица издательства! И не ей решать, кого печатать, а кого нет!
Но народ не понял.
– Все они такие! – заговорили в Городе. – Ишь, звезда! Сама пробилась, а другим помочь не хочет! Место сторожит!
– Правильно! Зачем ей конкуренты?
Валя даже обиделась. «Мне-то кто помогал? – думала она. – Вы, что ли? И почему я должна помогать вам? Езжайте в Москву со своими рукописями или в Питер. По электронной почте посылайте. Никому не запрещается». Валя даже выступила с этим заявлением по местному радио и набралась наглости пожаловаться на жизнь. К тому времени у нее была своя передача и на телевидении тоже. На местном, разумеется. Городское начальство Валентину жаловало и охотно приглашало на все торжества, связанные с детьми. В школы, детские сады, на открытие нового стадиона, даже на День молодежи, хотя Валина читательская аудитория была гораздо моложе. Везде она была почетной гостьей.
Как-то незаметно для себя безобидная и бесконфликтная Валя нажила кучу врагов. Ей завидовали, ее осуждали. За то, что не тянет в литературу своих. Земляков, родственников. Стережет, мол, поляну. Сама хапает, а другим не дает.
Дошло до того, что на ее сайт стали приходить письма с угрозами. Вале и в голову не приходило, что это серьезно.
«Я никому не сделала ничего плохого», – думала она.
О том, что она не сделала то, о чем ее просили, и это гораздо хуже, Валя не думала вообще. Не думала, что за это ее могут возненавидеть. Она по-прежнему жила в своем придуманном мире. По-прежнему часами смотрела в окно, зимой на снежинки, летом на зеленое море леса. Зять по-прежнему ворчал, хотя уже не говорил, что она нахлебница. В основном из-за подгоревшего пирога или пролитого на ковер кофе. Быть родственниками знаменитой писательницы членам Валиной семьи понравилось. Она по-прежнему пробовала на племянниках новые сказки и на вопросы о замужестве отмахивалась:
