– Я Мария, – улыбнулась она. – А ты правда-правда тот самый Репин?
– Правда-правда, – механически кивнул я, обалдев от ее улыбки.
– Так, Стасик, – безапелляционно заявила она хозяину. – Ты как хочешь, но этого молодого человека я у вас забираю. Здесь мы не пообщаемся. А у нас с ним, сам знаешь, есть о чем поговорить. – На этих словах я удивленно приподнял бровь: ничего себе напор. – Обещаю вернуть в целости и сохранности.
– Как знаешь, Маш, – уважительно-согласно кивал головой Стасик. – Ты не беспокойся, – обратился он ко мне, – Машка уже давным-давно хотела с тобой познакомиться.
– Оу, – я наконец немного ожил и галантно склонил голову. – С такой девушкой я готов отправиться хоть на край света. Хоть пешком.
– Даже не рассчитывай, – срезала она меня. – Ограничимся беседой в кафе.
– Куда ты его, Маш? – поинтересовался у порога Стас.
– Да вон в «Шинок», здесь рядом, на Леси. Потом обратно привезу.
Интересно, что ей от меня надо? Мы спустились во двор. У подъезда моргнул сигнализацией маленький двухдверный «мерседес». Неплохо для молодой девушки, прямо скажем. Маша взглядом пригласила меня садиться.
Через пять минут, проехав пару светофоров по бульвару Леси Украинки, мы уже парковались у кафе. Судя по пестрому ассортименту припаркованных на стоянке машин – от жигулевских «девяток» до джипов «лексус», заведение довольно демократичное. Когда я жил в Киеве, на этом месте его не было. А может, и было, не помню. Не ходил я по заведениям особо. Денег-то не было.
«Шинок» оказался неплохим рестораном с украинской кухней и характерным дизайном. Отсеки, в которых расположены столы и скамейки, разделены плетеными из прутьев перегородками. На перегородках висят домотканые ковры, пушистые белоснежные овечьи шкуры, с рубленного тяжелыми деревянными балками потолка свисают связки высохших початков кукурузы и головок настоящего чеснока. Над головами нависает полка с банками домашних солений. Это не декорации – соленья все настоящие, их можно в любой момент заказать и съесть. Откуда-то сверху доносится посконно-аутентичная украинская песня, что-то вроде: «Прыгнем, да на коня, выпьем за Василя».
На столе запотевшая бутыль мутноватой, прохладной, живой хреновухи, несколько деревянных кругов с различными сортами сала, большая тарелка со щедро наваленными соленьями в рассольной росе. Все это для меня, я успел проголодаться. Цены в заведении смешные, особенно по московским меркам. Я от таких давно отвык.
