Бригада была немаленькая. Помимо нас на объекте трудились еще полтора десятка таджикских чернорабочих, выполнявших самые тяжелые и грязные работы. Жили они в соседнем вагончике, и мы с ними практически не общались. Во-первых, русским языком из них владел только их старшой, да и то через пень-колоду, а во-вторых, никто особенной тяги к общению с ними и не испытывал. Они даже питались отдельно от нас, какой-то зловонной жижей из своего собственного казана. Утром и вечером таджики обязательно дружно вставали раком на молитву, которую жутковато-заунывно декламировал их старшой, и отвлечь их от этого занятия не могло ничто и никто. Богданыч как-то обронил, что вообще-то они должны молиться не два, а пять раз в день, но кто ж им тут даст-то.
Нам пришлось немногим легче, чем этим таджикам. Ушлый прораб выжимал из нас все соки, постоянно подгоняя и подстегивая. Работать мы начинали почти с рассветом, а заканчивали, лишь когда спускались сумерки. В сезон ведь ценен каждый рабочий день. Тем более что Подмосковье по погодным условиям от Украины все же отличается заметно: например, в любой день мог совершенно неожиданно пролиться дождь, парализуя деятельность всей бригады. Тогда Богданыч ходил мрачный и, поглядывая в небеса, непрестанно матерился.
Зато дожди были в радость нам. Ведь кроме работы мы не занимались вообще ничем – просто не оставалось сил, и после ужина мы чуть ли не вповалку срубались спать. А в дождь можно было почитать книжки, газеты, да и вообще просто отдохнуть. Хотя, откровенно говоря, книжки с газетами интересовали в бригаде только одного человека – меня самого. Остальные во время нечастых перерывов тупо спали или, собравшись под навесом, играли на какую-нибудь мелочь в карты или домино. А от таджикского вагончика раздавался грохот бьющихся о доску костей и непонятные выкрики, какие-то «шеш-ек» и «пендж-гоша». Там играли в нарды.
В общем, особо не жаловались. Разве что вагон, в котором мы жили, был тесноват. Но я не успел еще толком отвыкнуть от казармы, так что это тоже не парило.
Москвы за первый месяц работы я, разумеется, так и не увидел. Словно и не выезжал никуда из дома. Даже по поселку шататься возбранялось и было чревато проблемами. К тому же практически ни у кого не было денег.
Бригада заканчивала один из циклов объекта, и тогда мы получили первую зарплату. Пересчитав сумму на гривны, я понял, что разбогатеть здесь не получится. Но я особо не расстраивался – в любом случае получалось куда больше, чем за это время я мог бы заработать на Украине.
