– Город-то, может, и гнилой теперь, – мать с сомнением покачала головой. – Столько слухов ходит, теперь уж и не знаю. Зато сын у нас не гнилой! Да и преувеличила я насчет переезда, конечно. Что мы там делать-то будем? У меня там ничего не осталось, кроме могил родительских. Но вот в гости я бы к Илье приехала. Может, и доведется когда, – вздохнула она.
– Да ладно, мам. Если с зарплатой Ревенко не наврал хотя бы наполовину, то уже все будет хорошо. Сниму квартиру да приглашу вас в гости. Делов-то.
...Мы снова вышли с отцом покурить на лестничную площадку. Второй раз за всю жизнь. Кажется, я начинаю понимать, что такое семейные традиции.
– Что тебе сказать-то? – задумчиво произнес он. – Ничего нового я не скажу. Не будь говном, не трусь, не общайся со всякой сволочью, и будет у тебя все хорошо. Если ты достойный человек, то тебе везде будет хорошо... Человеком оставайся, в общем.
Я молча кивнул.
Ревенко стоял на перроне в окружении трех дуболомов, тоже членов нашей бригады. Были они с Западной Украины – двое с Волынщины, третий откуда-то из-под Ивано-Франковска. Тоже служили в Белой Церкви, но ушли на дембель до моего появления. Размерами они были огромны, а рожами устрашающи. Таким на стройке самое место.
– Ты, Илюх, не смотри, шо они огромные, – уже изрядно пьяный, Ревенко хлопал меня по плечу и совал в руки бутылку водки, от которой время от времени причащался сам. – Мозгов у них як у динозавров, ге-ге-ге!
– Кстати, первые динозавры появились у нас, на Украине, – тоже треснув из горла теплой сивухи, припомнил я тезис из лекции профессора Пацюка.
– Ну, ничего ж себе! – криво заржал Ревенко. – А я ведь так и знал! Значит, так, бандеровцы. Будете теперь динозаврами!
Полудикие «бандеровцы» лишь смущенно похохатывали.
Проводница велела заходить в вагоны. Ревенко довольно быстро допил водку и до самой Москвы превратился в бесчувственный багаж. Бандеровцы тоже рассредоточились по своим полкам и дружно захрапели.
Мне же не спалось – волновался. Москва ведь действительно не просто город. Для десятков миллионов людей, живших на безграничном постсоветстком пространстве, Москва всегда являлась отдельным огромным миром, кого-то манящим, кого-то пугающим и отталкивающим, но для всех без исключения – великим и загадочным явлением, городом-сказкой, для некоторых – и мечтой. А мне-то, с детства наслушавшемуся рассказов матери, и подавно.
Поэтому мне и не спалось. Всю ночь я ворочался, непрестанно ходил в тамбур курить и дергал проводницу на предмет подварить чайку. Потом еще глубокой ночью по поезду пробежали поочередно украинские и российские таможенники. А как к утру въехали в Московскую область, стало и вовсе не до сна.
