— Иван Степаныч, в сотый раз тебя прошу, уедем с проклятых Каракумов в Россию, в родную нашу Смоленскую, — застонала за их спинами незаметно подошедшая начальница. — То песчаные бури, то басмачи, то вот какая-то белая насекомая…
— Замолчи, Марь Николаевна! — сурово оборвал ее муж. — Все побегут, кто же на посту останется? Надо, мать, надо! Потерпи…
Аппарат прекратил вдруг свое металлическое стрекотание.
Истребительный поезд комвзвода Мокроуса
Мощный курьерский бегун, посвистывая форсунками и лязгая на стыках, мчался в ночь, в пески. За ним, мотаясь, мчались четыре темных товарных вагона. Мелькали, отскакивая назад, будка за будкой, верста за верстой. Иногда паровоз кричал тревожно и громко. Тогда командир взвода Мокроус, нырявший в полусне головой, встряхивался и бормотал неизменное:
— Поддай, браток, пару. Может, наших порубали уже гады-басмачи!
— Больше некуда! — отвечал коротко механик. И кивал на манометр. — К сотне подперло!
Мокроус гмыкал неопределенно и высовывал голову в окошко паровозной будки. Из-под колес паровоза убегала назад пустыня И даже здесь, в грохочущей, лязгающей машине, чувствовалась тишина этих песчаных равнин, темных под рыжей луной.
На юге, на темном небе лежали массы еще более темные. Это были горы Копет-Даг.
“Из-за гор и нагрянули они, — думал комвзвода. — Не иначе как Мулла-Исса, старый знакомый. Ну что же, потягаемся. Мы ведь тоже не святой боже! Недаром же: истребительный поезд Мокроуса. Истребим небось!”
Мокроус вытащил из кармана телеграфный бланк и пробежал глазами уже наизусть выученные слова. Прочитал конец: “… Полотно дороги разрушено. Бек-Нияз подвергся налету многочисленных…”
На этом телеграмма обрывалась. Не успели-таки передать. Видимо, подпилил телеграфные столбы Мулла-Исса.
“Успею ли? — подумал Мокроус, пряча телеграмму. — А все этот проклятый вагон с патронами и динамитом. Проведали, сволочи, про поживу!”
И, перевесившись головой в окно, затих Мокроус, слушая свои думы, шипенье встречного ветра, стук колес. Прошумело вдруг невидимое в темноте дерево. А деревья на Закаспийской только близ станции растут.
Мокроус встал со скамейки и спросил у механика:
— Станция, что ли?
— Да. Станция Завал, последняя перед Бек-Ниязом, — ответил механик, переводя регулятор вправо.
Паровоз замедлил свой бег и вскоре остановился.
— Эй, Завал! — крикнул Мокроус, высунувшись в окно. — Дежурный!
— Ну, чего орешь? — ответил кто-то, казалось, прямо из-под колес паровоза. — Истребительный, что ли? Мокроуса?
