Однажды в точно такой же вечер Артур ехал с нею по этой дороге и жал ей руку, говоря, как она прелестна. О, Артур, Артур! А теперь Бартону предстоит снова занять прежнее место — без сомнения навсегда. Она больше не может глупо играть своей и его жизнью. Да и к чему?
Да, так должно быть... теперь навсегда, говорила она себе. Она должна выйти замуж. Годы промчатся, и она станет слишком стара. Замужество — ее единственное будущее. Она всегда считала, что это единственное будущее: свой дом, дети, любовь какого-нибудь мужчины, которого она любила бы, как Артура. Ах, каким счастливым был бы для нее этот дом! А теперь, теперь...
И все же нельзя отступать. Другого пути нет. Если Артур когда-нибудь вернется... Но он не вернется, этого нечего бояться. Она рискнула столь многим и потеряла... потеряла его. Ее маленькая удача в настоящей любви окончилась таким поражением.
До того, как появился Артур, все казалось ей достаточно хорошим. Бартон, сильный, простой, честный и прямой, сулил до известной степени удовлетворительное (теперь она с трудом понимала, как могла тогда так думать) будущее. Но теперь, теперь! Она знала, что у него достаточно денег на покупку домика для них двоих. Он так говорил ей. Он всегда будет изо всех сил стараться, чтобы она была счастлива, в этом Шерли не сомневалась. Они смогли бы жить примерно в таких же условиях, как ее родители — или немного, очень немного лучше — и никогда не терпели бы нужды. Без сомнения, появились бы дети. Бартон страстно желал иметь нескольких ребят — и они отняли бы все ее время, целые годы — печальные, тусклые годы! И тогда Артур, детей которого она с восторгом вынашивала бы, станет не больше чем простым воспоминанием — подумать только! — а Бартон, скучный, банальный, осуществит свои самые заветные мечты — и почему?
Потому, что ее роман так неудачно окончился и в ее жизнь больше не пойдет настоящая любовь. Она никогда никого не будет любить так, как Артура. Он был слишком обворожительный, слишком чудесный. Всегда, всегда, где бы она ни очутилась, за кого бы ни вышла замуж, его образ будет неотступно преследовать ее, его она будет любить, ему будут предназначены все поцелуи. Шерли приложила к глазам маленький носовой платок, прижалась лицом к окну и стала пристально всматриваться. Когда показались первые дома Лэтонии, она подумала (так сильна была в ней романтика): «А что, если Артур вернется когда-нибудь — или сейчас»! Вдруг, случайно или намеренно, он сейчас здесь, на станции, встретит ее и успокоит ее измученное сердце. Он прежде встречал ее там. Как она кинется к нему, положит голову ему на плечо, навсегда забудет о существовании Бартона, о том, что они расставались хотя бы на час! О, Артур, Артур!
