— Нет, я собираюсь послать телеграмму Мейбл. Она обещала встретить меня завтра, и я хочу быть уверенной, что она действительно встретит меня.
— Вы бываете здесь не так часто, как прежде, Шерли, — тоном нежного упрека произнес Бартон. — По крайней мере, я вас не так часто вижу. Я чем-нибудь провинился? — спросил он, и, после того, как она быстро запротестовала, прибавил: — Что случилось. Шерл? Вы не были больны, а?
Ей хотелось расплакаться, но, собрав все свои силы, она приняла прежний веселый и беззаботный вид.
— О, нет, — возразила она. — Я была совершенно здорова. Вероятно, я проходила через другие двери, или ездила на службу и возвращалась обратно автобусом. (Так оно и было, ведь она стремилась избегать его). По вечерам я большей частью так торопилась, Барт, что не могла терять времени. Вы знаете, как поздно нас иногда задерживают в магазине.
Он знал и то, что когда-то у нее хватало времени забегать к нему.
— Да, я помню, — тактично сказал он. — Но последнее время вы не посещали наши обычные карточные вечера, не так ли? Во всяком случае, я вас не видел. Я был на двух или трех, думал встретить вас там.
Причиной этого также был Артур: из-за него она потеряла всякий интерес к карточным вечерам и к клубу мандолинистов, к которому когда-то принадлежала. В прежние дни все это казалось таким приятным и забавным, но теперь... В те дни Барт, если только ему позволяла работа, всегда сопровождал ее.
— Нет, — уклончиво ответила Шерли, делая вид, что и ей эти воспоминания приятны. — Но я часто вспоминала, как весело нам там бывало. Конечно, стыдно, что я забросила их. Вы видели последнее время Гарри Столла или Трину Таска? — спросила она, чтобы что-нибудь сказать, хотя эти люди вовсе не интересовали се.
Он покачал головой, потом прибавил:
— Да, я их видел; как-то вечером несколько дней тому назад здесь, в зале ожидания. Они, видно, ехали в театр.
Его лицо слегка омрачилось при мысли, что когда-то и они имели такое обыкновение и что именно из-за поездки в театр произошла их единственная ссора. Шерли заметила происшедшую в нем перемену. Но ни малейшей жалости она не почувствовала к нему, скорей к себе, столь печально вынужденной вернуться к прежним интересам. В ее глазах появилось задумчивое выражение.
— Ну, Шерли, вы такая же хорошенькая, как всегда, — продолжал Бартон, обратив внимание на то, что она не написала телеграммы. — По-моему, даже еще лучше.
При этих комплиментах девушка горько улыбнулась. Каждое его слово, для него полное радости, для нее звучало похоронным звоном.
