Утром, следующего дня, я проснулась с дикой головной болью, тяжело пульсирующей в висках. Во рту было сухо, как в пустыне, и тут с запозданием осознала то, как много вчера выпила, казалось бы, такого, легкого на первый взгляд, вина. Невольно скривив губы, я села в постели. Вино оказалось слишком коварным. Таким же, каким являлся и сам Дэниэль.
— А ведь он меня предупреждал, чтобы я много не пила. Знал он прекрасно, о чем говорит… Гаденыш… — тихо прошипела я сквозь зубы, осторожно расправляя под собой постель.
Влажный шелк простыней сбился подо мной в валик. Судя по тому, что в окна уже не заглядывали лучи утреннего солнца, был день в разгаре, и возможно, уже далеко за полдень. В распахнутое окно вливался знойный летний воздух, ветер колыхал тяжелые шторы и создавал движение воздуха в спальне. Я откинула еще влажные и спутанные ото сна волосы со лба и плеч, и слезла с кровати. Резким движением я раздвинула шторы, и в лицо дунул сухой жаркий ветер, пахнущий кипарисами и далеким морем. Он разметал мои волосы по плечам, осушая влажное лицо, но, не принося долгожданной прохлады. Я блаженно зажмурилась, мечтая о том, чтобы головная боль прошла, и наконец-то наступило желаемое облегчение.
Я неспешно отошла от окна, потянулась к колокольчику и медленно взяла его с бархатной подушечки. Мир перед моими глазами начал медленное вращение и пришлось сесть на кровать, чтобы не упасть.
"Мила даст мне свой волшебный отвар и все как рукой снимет! Твою мать! Это же надо было так надраться! Хорошее у них вино… По мозгам бьет… будь здоров!" — мысленно ругалась я, скривившись от пульсирующей в висках боли.
Серебристый звон колокольчика показался мне оглушительным. Я поморщилась и отбросила его. Колокольчик жалобно звякнул о тумбочку и обиженно замолчал, упав на бок. Изнеможенно я прислонилась виском к столбику кровати, чувствуя щекой прохладу гладкой ткани полога.
В этот момент тихо отворилась дверь и в комнату вошла Мила. Я обессилено сидела на кровати и взирала на нее. Когда служанка узрела меня, измученную головной болью, то она поменялась в лице.
— Габриэль! Вам плохо?! — воскликнула горничная и, всплеснув руками, подлетела ко мне. — На вас лица нет… Ах, барышня…
— Да, Мила, — прохрипела я, закрывая лицо ладонями. — Принеси мне, пожалуйста, отвар, который мне давала вчера утром.
— А еще, вели наполнить ванную прохладной водой, — простонала я, отводя руки от лица.
— Как скажете, барышня, — Мила порывисто присела в реверансе и как метеор выбежала из комнаты.
