— Ну, ну, полно плакать вам, барышня. А то ваши красивые глазки покраснеют. А это не к лицу юной леди. Все же обошлось. Не расстраивайтесь так, Сесиль.
— Это слезы радости, Тилли, — прошептала тихим воркующим голоском "сестра", аккуратно вытирая глаза накрахмаленным батистовым платочком.
Нянька с состраданием смотрела на нас. Ее добрые светлые глаза лучились неподдельным чувством любви. Уже в который раз за день, я остро почувствовала себя ужасной аферисткой и была готова провалиться сквозь землю в буквальном смысле этого выражения.
— Оставлю вас. Вам надобно потолковать, — прибавила Матильда.
Нянька вручила Сесиль зонтик и, присев в почтительном реверансе перед нами, быстрыми шагами удалилась прочь в сторону дома.
— Неужто, ты ничего не помнишь из своей прошедшей ранее жизни, Гэйби? — с жаром поинтересовалась Сесиль, беря меня под руку.
Мы по инерции уже начали двигаться вперед, вглубь тенистого парка. Я сокрушенно покачала головой и чуть помедлив, прибавила:
— Нет, Сесиль. Ничего.
Хотя, дорого бы дала, чтобы узнать о прошлом пропавшей Габриэль и где она находится в данный момент. Девушка меж тем растерянно моргнула и нахмурилась, нервно покусывая свою нижнюю пухлую губку. Я уже, какую минуту встречи с сестрой настоящей Габриэль испытывала двоякое чувство неловкости и неожиданной симпатии к этой худенькой бледной девушке. Она задумчиво глянула вдаль аллеи, по которой мы неспешно двигались. Под ногами тихо поскрипывала мелкая галька, которой были посыпаны дорожки, шуршали при ходьбе длинные юбки, а над головой в густой листве раскидистых деревьев пели птицы. Солнце уже стояло высоко в зените, и редкие жаркие лучи прорезывали ажурное кружево листвы на ветвях деревьев. Мы уютно прятались под куполом белоснежного зонта от случайных лучей полуденного солнышка. Одной рукой я приподымала юбку, чтобы не запутаться в ее подоле.
Неожиданно для самой себя, мне в душе стало необыкновенно комфортно и уже зарождалось необъяснимое чувство душевного родства с юной Сесиль. Нам было настолько хорошо вместе молчать, что когда я шла под руку с практически незнакомой мне девушкой, то в душе царила полная безмятежность. Молчаливая компания тихой барышни была мне очень приятна. Ведь не надо было изворачиваться и лгать. За последнее время я слишком часто это делала. В душе постепенно нарастало чувство гадливости по отношению к самой себе. Я всегда ненавидела ложь, никогда не лгала и требовала правдивости от других. Но, видимо, это было в прошлом, а сейчас мне приходилось это делать, для того, чтобы выжить в чужой для меня эпохе.
