Пес опять рванулся на него с лаем. Нетудыхин передал поводок Захаровне, и та потянула собачонку в квартиру. Сатана стал спускаться по лестнице.
— Быть Злу! — сказал он, обернувшись, и показал над своей головой два растопыренных пальца.
Нетудыхин не понял: что обозначал этот знак, свободу или просто рога Дьявола?
Он вернулся в квартиру. Захаровна отчитывала за бестактное поведение Кузьму.
Нетудыхин прошел к себе в комнату и открыл ящик письменного стола: пачка упакованных червонцев лежала перед ним. Он взял ее и стал внимательно осматривать. Банковская этикетка на пачке — 1000 рублей. Указаны фамилии кассира и контролера. Проставлена дата: 10 сентября 1967 года. Все законно. Червонцы новые, но бывшие уже в обращении.
— Ты смотри подлец какой, а! — сказал Нетудыхин сам себе. — Взятку, значит, дал. У, подлюга! — и он бросил пачку в стол, закрыв его на всякий случай на ключ.
Вышел опять в прихожую. Кузьма все еще никак не мог успокоиться и на замечания Захаровны упорно ворчал.
— А ты чего сегодня расходился? — сказал Нетудыхин недовольный.
— Совсем расстервозился, негодник! — возмущалась хозяйка. — Мурку чуть не замучил у Никитичной. Все, никаких прогулок! Сиди дома, раз не умеешь себя вести по-человечески! — Кузьма притих и пошел мрачный на свое место.
— Вы были у Никитичной? — спросил Нетудыхин.
— Да, ходила гадать. Между прочим, Тимоша, гадала и на тебя.
— Ну и что там мне светит?
— Так ты же не веришь картам!
— А все-таки?
— Неприятности тебя большие ждут, голубчик. И казенный дом. Все тебе какой-то король крестовый воду мутит, совращает тебя на нехорошие дела. Будь осторожен, Тимоша.
От этого сообщения у Тимофея Сергеевича прошел по спине холодок. Но он сказал не то вопросительно, не то утвердительно:
— Потом вы играли в дурака…
— Точно. Ты откуда знаешь?
— Догадываюсь.
— Ну а что нам, скажи, пожилым людям, делать? Играли в дурака.
— И вы, конечно, выиграли?
— Да, сегодня выиграла я. Мне везло.
— Прекрасно, прекрасно, — сказал Нетудыхин и пошел к себе в комнату. Захаровна удивилась его такому необычному любопытству.
Через минуту она постучала к нему (таков был у них однажды заведенный обычай — стучаться друг к другу, если двери закрыты) и, приоткрыв створку, спросила его:
— Слушай, Тимоша, я хочу у тебя спросить: это был, по-моему, тот мужчина, который доставил тебя тогда домой?..
Нетудыхин сухо сказал:
— Да, это был он. А что?
— Странный он какой-то на вид, — сказала она, стоя в пролете дверного проема. — Экстравагантный, знаешь, такой. Наверное, он писатель или художник…
