— А он ее вовсе не объезжает, — сказал старик с глиняной трубкой, сидевший за столиком позади него.
— Объезжает, — сказал мрачный бармен.
— Объезжал до прошлой субботы, — сказал старик. — А теперь едет прямо в Ружинар.
— Ну, я тут совершенно ни при чем, — сказал бармен.
— Что же мне теперь делать? — воскликнул Альбинус в растерянности.
— Сядете на следующий, — сказал старик рассудительно.
Когда Альбинус наконец добрался домой, он обнаружил Марго в шезлонге на террасе, где она ела вишни, в то время как Рекс сидел на белом парапете в купальных трусах, повернувшись своей загорелой мохнатой спиной к солнцу. Картина тихого счастья.
— Я пропустил этот проклятый автобус, — сказал Альбинус улыбаясь.
— Это в твоем духе, — сказала Марго.
— Скажи-ка, ты не заметила маленького человечка в белом с золотистой бородкой?
— Я его заметил, — сказал Рекс. — Сидел прямо за нами. А кто он такой?
— Да так… Просто я когда-то был с ним знаком.
Утром Альбинус добросовестно справился в туристическом бюро, а затем и в немецком пансионе, но никто не мог назвать ему адрес Удо Конрада. «Что ж, у нас с ним не так уж много общих тем, — подумал он. — Я, возможно, еще где-нибудь с ним встречусь, если мы здесь задержимся. А если нет, то не так уж это важно».
Как-то, через несколько дней, он проснулся раньше обычного, распахнул ставни, улыбнулся нежно-голубому небу и мягко-зеленым склонам, набухающим солнцем, но еще дымчатым, словно многокрасочный фронтиспис, прикрытый папиросной бумагой, и ему захотелось долго ходить, куда-то взбираться, вдыхать запах тмина.
Марго проснулась.
— Еще так рано, — сказала она сонно.
Он предложил быстрехонько одеться и, знаешь, вдвоем, вдвоем, на весь день…
— Отправляйся один, — пробормотала она, повернувшись на другой бок.
— Ах ты, соня, — сказал Альбинус с грустью.
Было около восьми. Идя шагом, он выбрался из узких улочек, разрезанных наискось игрой утренней тени и солнечного света, и стал подниматься в гору.
Проходя мимо крошечной виллы, выкрашенной в нежно-розовый цвет, он услышал щелканье секатора и увидел Удо Конрада, подрезающего какое-то растение в своем маленьком каменистом саду. Да, у него всегда была слабость к земле.
— Наконец я тебя нашел, — сказал Альбинус весело. Конрад взглянул в его сторону, однако не улыбнулся в ответ.
— А я полагал, что мы больше не увидимся, — сказал он сухо.
Одиночество развило в нем такую повышенную чувствительность, какая бывает обычно у старых дев, и сейчас он получал болезненное удовольствие, оттого что испытывал обиду.
