Она выскочила на улицу, выглядывая таксомотор, но солнечная улица была пуста. Дошла до площади — и, как всегда, возвращаясь от Рекса, подумала: «А не взять ли направо, потом через сквер, потом опять направо?»
Там была улица, где она в детстве жила.
(Прошлое было надежно упаковано. Отчего, в самом деле, не взглянуть?)
Улица не изменилась. Вот булочная на углу, вот мясная — с золотой бычьей головой на вывеске и привязанным к решетке бульдогом майорской вдовы из пятнадцатого номера. А вот магазин канцелярских товаров превратился в парикмахерскую. Та же старушка продает газеты в киоске. А вот пивная, в которую любил захаживать Отто. А вот наискосок — дом, где она родилась: судя по строительным лесам, его ремонтировали. Подойти ближе ей не захотелось.
Она повернулась и пошла назад, и тут ее окликнул знакомый голос.
Каспар, братнин товарищ. Он вел за седло велосипед с фиолетовой рамой и с корзиной перед рулем.
— Здравствуй, Марго, — сказал он, чуть смущенно улыбаясь, и пошел с ней рядом вдоль панели.
В последний раз, когда она видела его, он был очень неприветлив. Это была группа, организация, почти шайка. Теперь же, один, он был просто старый знакомый.
— Ну, как дела, Марго?
— Прекрасно, — сказала она и засмеялась. — А у тебя как?
— Ничего, живем. А знаешь, ведь твои съехали. Они теперь живут в Северном Берлине. Ты бы как-нибудь их навестила, Марго. Твой отец долго не протянет.
— А где мой милый братец? — спросила она.
— Ох, он уехал. В Билефельде, кажется, работает.
— Ты сам знаешь, — сказала она, нахмурившись, опустив глаза, разглядывая собственные ноги, вышагивающие по краю панели, — как меня дома любили. И разве они потом старались узнать, что со мной, где я, не погибла ли я?
Каспар кашлянул и сказал:
— Но это, как-никак, твоя семья, Марго. Ведь твою мать выжили отсюда, и на новом месте ей не сладко.
— А что обо мне тут говорят? — спросила она, глядя на него.
— Ах, ерунду всякую. Судачат. Это понятно. Я же всегда считаю, что женщина вправе распоряжаться своей жизнью. Ты как — с твоим другом ладишь?
— Ничего, лажу. Он скоро на мне женится.
— Это хорошо, — сказал Каспар. — Я очень рад за тебя. Только жаль, что нельзя с тобой повозиться, как раньше. Это очень, знаешь, жалко.
— А у тебя есть подружка? — спросила она улыбаясь.
— Нет, сейчас никого. Трудно все-таки жить иногда, Марго. Я теперь служу в кондитерской. Я бы хотел иметь свою собственную кондитерскую, — но когда это еще будет.
