— Очаровательно, чудесно, я не ожидал…
Он действительно был очарован: ему почему-то вспомнился кинематограф «Аргус», где они познакомились, его трогало, что Марго так невозможно плохо играет, — и вместе с тем в ней была какая-то прелестная, детская старательность, как у подростка, читающего поздравительные стихи.
Рекс тоже ликовал: он не сомневался, что Марго выйдет на экране неудачно, но знал, что за это попадет Альбинусу. А завтра, в виде реакции, она придет. Ровно в пять. Все это было очень забавно. Он принялся опять бродить рукой по ее ногам и платью, и она вдруг сильно ущипнула его.
Через некоторое время невеста появилась снова: она шла крадучись вдоль стен домов и все время оглядывалась назад (хотя, как ни странно, прохожие этому совершенно не удивлялись), а затем тайком зашла в кафе, где, как предупредила ее светлая личность, друг семьи, она может найти своего жениха в обществе женщины из породы вампиров (Дорианна Каренина). Когда она кралась в кафе, спина у нее почему-то вышла толстенькая и неуклюжая.
«Я сейчас закричу», — подумала Марго.
К счастью, экран перемигнул, появился столик в кафе, шампанское в ведре со льдом, герой, дающий прикурить Дорианне. (Очевидно, с точки зрения любого режиссера, этот жест должен восприниматься как символ нарождающейся интимности.) Дорианна откидывала голову, выпускала дым и улыбалась одним уголком рта.
Кто-то в зале захлопал, другие подхватили. Вошла Марго, рукоплескания умолкли. Она открыла рот, как никогда не открывала его в реальной жизни, и, понурив голову, всплеснув руками, ушла прочь.
Дорианна, настоящая Дорианна, сидевшая спереди, обернулась, и глаза ее ласково блеснули в полутьме.
— Молодец, девочка, — сказала она хрипло, и Марго захотелось полоснуть ее по лицу ногтями.
Теперь уже она так боялась каждого своего появления, что вся ослабела и не могла, как прежде, отталкивать и щипать назойливую руку Рекса. Она дохнула ему в ухо горячим шепотом: «Пожалуйста, перестань, или я пересяду». Он похлопал ее по колену, и рука его успокоилась.
Брошенная невеста появлялась вновь и вновь, и каждое ее движение терзало Марго. Она была как душа в аду, которой бесы показывают земные ее прегрешения. Простоватость, корявость, стесненность движений… На этом одутловатом лице она улавливала почему-то выражение своей матери, когда та старалась быть вежливой с влиятельным жильцом.
— Очень удачная сцена, — прошептал Альбинус, опять нагнувшись к ней.
