— Ну, ну, — сказал Ламперт, вздыхая, — покажите мне нашу милую больную.
Марго лежала на кушетке, вся в шелковых кружевах, злая и розовая. Рядом сидел, скрестив ноги, Рекс и карандашом рисовал на исподе папиросной коробки ее прелестную голову.
(«Прелестная, слов нет, — подумал Ламперт. — А все-таки в ней есть что-то змеиное».)
Рекс, посвистывая, ушел в соседнюю комнату, и Ламперт приступил к осмотру больной. Маленькая простуда — больше ничего.
— Посидите дома два-три дня, — сказал Ламперт. — Как у вас с кинематографом? Кончили сниматься?
— Ох, слава Богу, кончила! — ответила Марго, томно запахиваясь. — Но в следующем месяце будут нам фильму показывать, я непременно должна быть к тому времени здорова.
(«С другой же стороны, — беспричинно подумал Ламперт, — он с этой шлюшкой погибнет».)
Когда врач ушел, Рекс вернулся к лежащей Марго и продолжал небрежно рисовать, посвистывая сквозь зубы. Альбинус стоял рядом, вскинув голову, и смотрел на ритмический ход его костистой белой руки. Потом он пошел к себе в кабинет дописывать статью о нашумевшей выставке.
— Приятная роль — быть другом дома, — сказал Рекс и усмехнулся.
Марго посмотрела на него и сердито проговорила:
— Да, я люблю тебя, такого урода, — но ничего не поделаешь, сам знаешь…
Он смял коробку, потом бросил ее на стол.
— Послушай, милочка, тебе ведь все-таки когда-нибудь придется ко мне прийти, это совершенно ясно. Мои визиты сюда, конечно, очень веселы и все такое, но таким весельем я уже сыт по горло.
— Во-первых, пожалуйста, говори тише, во-вторых, я вижу, ты будешь доволен только тогда, когда мы сделаем что-то дурацки неосторожное, а ведь он, если хоть что-то заподозрит, меня убьет или выгонит из дому, и будем мы с тобой без гроша.
— Убьет… — усмехнулся Рекс. — Ну и богатая же у тебя фантазия!
— Ах, подожди немножко, я прошу тебя. Ты понимаешь, — когда он на мне женится, мне будет как-то спокойнее, свободнее. Из дома жену так легко не выгонишь. Кроме того, имеется кинематограф, — всякие у меня планы.
— Кинематограф, — усмехнулся Рекс снова.
— Да, вот увидишь. Я уверена, что фильма вышла чудная. Надо ждать. Мне так же невтерпеж, как и тебе, любимый.
Он пересел на край кушетки и обнял ее за плечо.
— Нет, нет, — сказала она, дрожа и жмурясь.
— Только один крохотный поцелуй.
— Самый-самый наикрохотный, — сказала она глухо.
Он нагнулся к ней, но вдруг стукнула дальняя дверь и послышались шаги Альбинуса — по ковру, по паркету, по ковру и снова по паркету.
