Рекс извинился, что явился незваный, и Альбинус в ответ добродушно засмеялся.
— Должен признаться, — сказал Рекс, — что вы один из немногих людей в Берлине, с которым мне хочется поближе познакомиться. В Америке мужчины дружатся легче и веселее, чем здесь, — я там привык не стесняться. Простите, если я вас шокирую, — но неужели вы считаете, что стоит терпеть эту аккуратненькую тряпичную куклу на вашем диване, если над ним висит полотно Рейсдейля[53]? Кстати, вы разрешите посмотреть поближе ваши картины? Вон та, кажется, просто восхитительна.
Альбинус повел его по комнатам. В каждой из них среди явных подделок — было какое-нибудь замечательное полотно. Рекс все восхищенно разглядывал. Интересно, подумал он, подлинное ли полотно Лоренцо Лотто[54] с Иоанном в розовато-лиловом одеянии и плачущей Богоматерью. В его богатой приключениями жизни был период, когда он сам занимался подделкой картин и сумел сотворить кое-что примечательное в этом жанре. Семнадцатый век — вот его эпоха. Вчера вечером он разглядел среди картин, висящих в гостиной, старую подружку и сейчас вновь разглядывал ее с беспредельным удовольствием. Первоклассный Боген[55]: мандолина поперек шахматной доски, рубиновое вино в бокале и белая гвоздика.
— Не находите ли, что смотрится изрядно современно? В ней есть, пожалуй, что-то сюрреалистическое, — сказал Альбинус, и в голосе его прозвучали любовные нотки.
— Вот именно, — сказал Рекс, глядя на картину и держа себя за кисть. Она действительно была современная: ведь он ее нарисовал всего каких-нибудь восемь лет назад.
Они прошли через коридор, где висел прекрасный Линар — цветы, на которые присела бабочка с глазчатыми крыльями. В это мгновение из ванной выскочила в ярко-желтом халате Марго. Она побежала в глубь коридора и чуть не потеряла туфлю.
— Сюда, — сказал Альбинус, смущенно посмеиваясь. Рекс последовал за ним в библиотечную.
— Если я не ошибаюсь, — сказал он с улыбкой, — это была фрейлейн Петерс, — она ваша родственница?
«Чего тут дурака валять?» — быстро подумал Альбинус. Такого остроглазого человека не проведешь, — да и потом, разве нет в этом чего-то дерзкого, чуточку богемного?
— Моя любовница, — ответил он вслух.
Он предложил Рексу пообедать, и тот бодро согласился. Марго вышла к столу томная, но спокойная — возбуждение, с которым она вчера едва справилась, нынче смягчилось и засквозило чем-то похожим на счастье. Сидя между двух этих мужчин, между которыми делилась ее жизнь, она чувствовала себя исполнительницей главной роли
