Потом, в цветистых халатах, они поднимались кремнистой тропой, наполовину затянутой утесником и дроком. Небольшая, но за крупные деньги нанятая вилла белела, как сахарная, сквозь черноту кипарисов. Через гравий перемахивали крупные красивые кузнечики. Марго старалась их поймать; присев на корточки, она осторожно приближала пальцы, но углами поднятые лапки кузнечика вдруг вздрагивали, и, выпустив веерные голубые крылья, насекомое перелетало на три сажени дальше и, приземлившись, тут же исчезало бесследно.
В прохладной комнате, где пол был устлан красной плиткой, а решетчатые отражения жалюзи, вызвав рябь в глазах, ложились ровными разноцветными линиями у ваших ног, Марго, как змея, высвобождалась из темной чешуи купального костюма и ходила по комнате в одних туфлях на высоких каблуках, смачно поедая сочащийся соком персик, и солнечные полоски от жалюзи проходили по ее телу.
Вечерами были танцы и казино. Море казалось бледным на фоне раскрасневшегося неба, и празднично светили огни проплывавшего мимо парохода. Неловкий мотылек вертелся вокруг розового абажура[41], а Альбинус танцевал с Марго. Ее гладко причесанная голова едва доходила до его плеча.
Очень скоро по приезде возникли новые знакомства. Альбинус сразу чувствовал гнетущую унизительную ревность, наблюдая за тем, как тесно Марго прижимается к партнеру, и зная, что у нее под тонким платьем ровно ничего не надето, даже подвязок: замечательный загар заменял ей чулки. Иногда Альбинус терял ее из виду и тогда вставал и, стуча папиросой о крышку портсигара, шел наугад, попадал в какую-то залу, где играли в карты, на террасу, а потом снова в залу, уже с отвратительной уверенностью, что она ему где-то изменяет. Вдруг она появлялась неизвестно откуда и садилась возле него в своем нарядном переливчатом платье и щедро отхлебывала из бокала вино, и он, умолчав о своих опасениях, судорожно гладил ее под столом по голым коленкам, стукавшимся друг о дружку, когда она, слегка откинув стан (чуть-чуть истерично, думал он), хохотала над смешными (но не слишком) замечаниями своего последнего по счету партнера.
К чести Марго следует сказать, что она прилагала все усилия, чтобы оставаться Альбинусу совершенно и безусловно верной. Вместе с тем, как бы нежно и изощренно он ее ни ласкал, Марго постоянно чувствовала какой-то недочет, зная, что, будучи с ним, она может рассчитывать лишь на любовь минус нечто, в то время как малейшее прикосновение ее первого любовника воспринималось ею как все плюс бесконечность. К несчастью, молодой австриец, лучший танцор в Сольфи и первоклассный игрок в пинг-понг в придачу, был чем-то похож на Миллера — прикосновением сильных пальцев, пристальным, слегка насмешливым взглядом, постоянно напоминавшим ей о том, что она предпочла бы позабыть.
