— Погадайте мне, — сказала Марго хозяйке, и та вынула из-за пустых бутылок от пива колоду карт, столь затертых, что у них отвалились почти все уголки и они казались совершенно круглыми. Появился богатый брюнет, потом хлопоты, какая-то пирушка, долгое путешествие…
«Надо посмотреть, как он живет, — думала Марго, облокотясь на стол. — Может, он все-таки шантрапа и не стоит связываться. Или рискнуть?»
На следующее утро в то же самое время она позвонила снова. Элизабет была в ванной. Альбинус заговорил почти шепотом, посматривая на дверь. Несмотря на тошнотворный страх, он испытывал безумное счастье оттого, что Марго его простила.
— Моя любовь, — тихо бормотал он, — моя любовь.
— Слушай, когда твоей женушки сегодня не будет дома? — спросила она со смехом.
— Не знаю, — отвечал он, похолодев, — а что?
— Я хочу к тебе прийти на минутку.
Он промолчал. Где-то стукнула дверь.
— Я боюсь дольше говорить, — пробормотал Альбинус.
— Если я приду к тебе, то поцелую.
— Сегодня не знаю. Нет, не выйдет, — сказал он через силу. — Если я сейчас повешу трубку, не удивляйся, вечером тебя увижу, мы тогда… — Он повесил трубку и некоторое время сидел неподвижно, слушая гром сердца. «Я действительно трус, — подумал он. — Она в ванной еще провозится с полчаса…»
— У меня маленькая просьба, — сказал он Марго при встрече. — Сядем в такси.
— В открытое, — вставила Марго.
— Нет, это слишком опасно. Обещаю тебе хорошо себя вести, — добавил он, любуясь ее по-детски поднятым к нему лицом, очень белым при свете уличного фонаря.
— Вот что, — заговорил он, когда они очутились в таксомоторе, — во-первых, я на тебя, конечно, не в претензии за то, что ты мне звонишь, но я прошу и даже умоляю тебя больше этого не делать, моя прелесть, мое сокровище. («Давно бы так», — подумала Марго.) А во-вторых, объясни мне, как ты узнала мою фамилию?
Она без всякой надобности солгала, что его, дескать, знает в лицо одна ее знакомая, которая их видела вместе на улице.
— Кто такая? — спросил с ужасом Альбинус.
— Ах, простая женщина, родня, кажется, кухарки или горничной, служившей у тебя когда-то.
Альбинус мучительно напряг память.
— Я, впрочем, сказала ей, что она обозналась, — я умная девочка.
В автомобиле переливались пятнистые потемки, и четвертинки, половинки и целые квадраты пепельного света пронзали его насквозь, вносясь в одно окно и вылетая из другого. Марго сидела до одури близко, от нее шло какое-то блаженное, животное тепло. «Я умру, если не буду ею обладать, или свихнусь», — подумал Альбинус.
