Въ это время вошедшій лакеи подалъ г-жѣ М* запечатанную записку. Она прочитала и вся вспыхнула.
— Какая странность, милая! — продолжала она, отдавая записку баронессѣ.— Какъ ты думаешь, что это? Пригласительная карточка на вечеръ отъ княгини! Непостижимо! И вечеръ назначенъ послѣ завтра! Неужели ея дикарь покажется въ обществѣ?
— Ты ошибаешься, Аделаида, — произнесла наконецъ баронесса, — онъ вовсе не дикарь! Мнѣ говорилъ объ немъ Александръ; напротивъ, онъ только страшный, неловкій… Онъ былъ когда-то его пансіонскимъ товарищемъ… и графъ былъ такъ любезенъ, что хотѣлъ доставить случай посмѣяться всѣмъ надъ его неловкостью, представивъ его къ княгинѣ… Александръ увѣрялъ меня, что онъ хорошо знаетъ его характеръ, что онъ тихъ, какъ ягненокъ, и что княгиня вовсе не въ связи съ нимъ. Ей пришла одна изъ самыхъ странныхъ и невстрѣчаемыхъ прихотей: заниматься нѣмецкою литературой; онъ хорошо знаетъ этотъ языкъ — и въ ея домѣ не болѣе, какъ учитель. Впрочемъ, Александръ давно не видалъ его, нарочно же разспрашивать у этого чудака, какую роль играетъ онъ у княгини, вовсе незанимательно для графа!..
— Съ нѣкотораго времени я этому очень вѣрю, — возразила съ насмѣшливою улыбкою г-жа М*.— И я знаю, что ты имѣешь причины болѣе слушать графа Вѣрскаго, чѣмъ меня!
* * *
Черезъ день послѣ этого разговора зала княгини Гранатской блистала огнями; въ этой залѣ собрано было все: роскошь, изящество, утонченная свѣтскость, образованіе, острота, умъ, гордость, тщеславіе, изысканность, любовь, волокитство, юность, дряхлость, красота… и все смѣшивалось, вса сливалось, все кружилось въ глазахъ, оставляя въ памяти недоговоренныя фразы, недоконченныя мысли, недоясненные взгляды. Среди этого хаоса возставало одно существо упоительнѣе всѣхъ, совершеннѣе всѣхъ… То была хозяйка дома. Съ самаго появленія своего въ обществахъ никогда и нигдѣ она еще не была такъ поразительна… Казалось, она одушевлена была новою жизнью, доселѣ невѣдомою ей: жизнью души; новымъ чувствомъ, котораго она прежде тщетно искала: чувствомъ высокой любви!.. Взглядъ ея сверкалъ искрами сердца, уста трепетали поцѣлуями, грудь волновалась полнотою сладостпыхъ вздоховъ… Это было видѣніе, ниспосланное небомъ поэту. Это была мечта художника, мечта Рафаэля, когда душа пробудила его и въ волшебномъ заревѣ указала стоявшую предъ нимъ Мадонну!
Всѣ съ почтительнымъ удивленіемъ преклонялись предъ княгинею, всѣ были заворожены ею въ этотъ вечеръ…
