Уж на место вашего протеже определен другой… так, какой-то свистун, похожий на парикмахерскую вывеску, женин племянник… Это место-то для него и очищено…
Известное дело: нельзя не порадеть родному человечку… А вы тут лезете ему в глаза с вашим человеколюбием и правосудием!..
Г-н Брусков был прав. Действительно, как я узнал впоследствии, на место Кондратия Иваныча был определен родной племянник супруги его превосходительства, которому еще при этом дана казенная квартира с отоплением, чем не пользовался Кондратий Иваныч…
Некто, оправдывая его превосходительство в моем присутствии, заметил, что нельзя же держать на службе бесполезных чиновников, принимая только в соображение их престарелые лета и многочисленные семейства, что необходимо сокращать штаты и бесполезную переписку, что это теперь a l'ordre du jour. Это совершенно справедливо, а между тем бедного Кондратия Иваныча, который содержал семь душ, — не существует на свете, и чем будут питаться теперь эти семь душ, — неизвестно…
ПЕТЕРБУРГСКИЙ ЛИТЕРАТУРНЫЙ ПРОМЫШЛЕННИК
Э! помилуйте, какие литературные промышленники, — перебил я моего знакомого… (Мой предшествовавший с ним разговор не может быть интересен читателям, и потому я не сообщаю его). — Что вы разумеете под литературным промышленником? Все издатели газет и журналов, по-вашему, литературные промышленники, потому что все они рассчитывают на возможно большее число подписчиков и завлекают их перед подпиской различными заманчивыми объявлениями, разумеется, в надежде больших барышей. В каждом, самом идеальном литературном предприятии есть сторона материальная, промышленная, коммерческая…
— Я это очень хорошо знаю, — перебил меня мой знакомый, — я очень хорошо понимаю, что, может быть, самый честный издатель журнала или газеты, человек с благородными убеждениями, с умом, знаниями, желает получить наибольшее вознаграждение за свой труд, — это дело понятное; но такой господин не может назваться литературным промышленником, потому что он не загребает жар только чужими руками, не обсчитывает и не обманывает своих талантливых сотрудников, не эксплуатирует ими.
— Поверьте, в настоящее время, — перебил я, в свою очередь, — торговать чужим умом невозможно, даром теперь никто не работает, эти идеальные времена безвозвратно минули, — теперь литературный труд оценяется не дешево… Нет-с, теперь эксплуатировать не только талантливыми, но и бесталантными сотрудниками трудно…
— Тем лучше, — сказал мой знакомый, — но тем не менее литературные промышленники и эксплуататоры существовали и существуют, только теперь они обезоружены, с прекращением журнальных монополий. В старые годы бывало не так, в старые годы малосовестливый журнальный монополист что хотел делал с своими сотрудниками, потому что от него им уйти было некуда… Да вот я лучше передам вам некоторые материалы для биографии одного из таких монополистов, — я его коротко знаю.
