Анна прищурилась и бросила на Коула убийственный взгляд, в ответ на который он беспомощно поднял руки.
— Да, хорошо, — подтвердила Анна.
Ни при каких обстоятельствах она не признается матери, какой он восхитительный любовник.
— Если в десять часов ты еще в постели, это не хорошо, а замечательно, — напрямик заявила Розмари, хотя ты не должна рассказывать матери о таких вещах.
От стыда Анна закрыла глаза. Теперь мать никогда не поверит, что у них с Коулом нет любовной связи. Как, впрочем, и остальные члены семьи.
— Почему ты звонишь, мама? — спросила Анна.
— Я хочу знать, что у вас происходит.
Коул лежал на кровати, заложив руки за голову и глядя на нее прищуренными глазами, в которых она увидела жгучее желание. Он подмигнул ей.
— Разве ты не понимаешь? — прошипела разъяренная Анна.
— Нет, не понимаю! Я звоню из дома твоей тетки.
Утром я пришла сюда, чтобы полить цветы, а через пять минут Миранда вошла в дверь.
— Тетя там? — удивилась Анна.
— Твоя тетка в Питтсбурге? — Коул сел в кровати.
— Она здесь и не желает разговаривать, — продолжала Розмари. — Ты знаешь, как Миранда любит делать из всего трагедию. Она сказала мне, что они с Питером поссорились. Он там?
— Я не знаю, — беспомощно сказала Анна.
Коул, сидя в кровати, пожал плечами и поднял вверх руки. Очевидно, он услышал последние слова ее матери.
— Так пойди и посмотри. Перезвони мне потом. Я буду у Миранды, — сказала Розмари. — Дело плохо, Анна. Я думаю, что она может уйти от него.
— Хочешь, я посмотрю, где твой дядя? — предложил Коул, когда Анна повесила трубку.
Это было соблазнительное предложение, но Анна не поддалась искушению. Коул и так уже слишком втянулся в их семейные дела.
— Нет, спасибо. Я сама, — сказала она.
Анна встала с кровати, потянув за собой простыню. Она закуталась в нее, сделав нечто вроде тоги, по примеру кинозвезд в фильмах для взрослых, и начала рыскать в поисках какой-нибудь одежды.
— Есть причина, по которой ты не хочешь, чтобы я увидел тебя обнаженной? — спросил Коул, едва прикрытый оставшейся простыней.
Анна торопливо достала из шкафа кое-какую одежду, которую она положила туда вечером, и, избегая смотреть на Коула, поспешно прошла в ванную.
— Мне бы не хотелось обсуждать это, — ответила она, закрывая за собой дверь. Сейчас у нее нет желания даже думать об этом.
Спустя несколько минут, надев узкие черные штаны и толстый голубой свитер, она вышла из ванной, расчесывая волосы пальцами.
— Ты можешь принять душ, — сказала она. — Я могу задержаться.
