— Я должен извиниться перед тобой за неожиданное появление в шале, — сказал он. — Мне не нужно было приезжать сюда, потому что я знал, как ты отнесешься к этому.
— Принимаю твое извинение.
Его желание потеряло остроту, пока он рассказывал свою родословную, но, когда Анна уютно устроилась у него под боком, он понял, что это было только временное затишье.
Коул утвердился в своем решении проявить максимальную выдержку. Ему по силам справиться с этим. Он сможет.
— Завтра утром, — объявил он, — как только расчистят дороги, я уеду.
Анна подняла голову с его плеча. В комнате не было света, но его глаза привыкли к темноте, и он заметил на ее лице испуг.
— Но ты не можешь уехать!
— Разве не ты вчера срывала злость на снеге, потому что он завалил дороги и запер меня здесь? — удивился Коул, пытаясь пошутить.
— То было вчера, — возразила она. — Сейчас все по-другому.
— Нет, — сказал он. — Ничего не изменилось. Ты все еще в одной спальне с мужчиной, с которым не намереваешься вступить в любовные отношения.
У Коула перехватило дыхание, когда он почувствовал ее ладонь на его груди, недалеко от сердца.
— В данный момент, — прошептала Анна, и он почувствовал на губах ее свежее и теплое дыхание, — мне трудно вспомнить, почему я сказала, что не буду спать с тобой.
— Я помню, — неохотно сказал он. — Ты сказала…
— Ш-ш-ш, — Анна приложила кончики пальцев к его губам, заставляя замолчать. — Разговоров на сегодня достаточно.
— Но… — начал он.
На смену пальцам Анны пришли ее губы.
Нерешительные протесты Коула были прерваны таким нежным поцелуем, что его сердце отозвалось на него болью.
Теплые мягкие губы почти благоговейно скользили по его рту. Они знакомились, дразнили… и вызывали у него дьявольское чувство вины.
Сквозь шелк, облегавший груди Анны, Коул ощутил их мягкость, и его тело отозвалось сладостной болью. Глухой стон вырвался у Коула, когда он почувствовал, как его мышцы напрягаются от усилия сдержать нетерпение тела.
Анна плотнее прижалась к нему и провела ладонью по его напрягшимся грудным мышцам.
У него лихорадочно забилось сердце, заставляя забыть принятое им решение.
Борясь с собой, он не позволял своим рукам ласкать влекущее его тело Анны, которая по собственной воле устремилась в его объятия. Но как можно устоять? Не сумасшествие ли пытаться противиться неизбежному?
Губы Коула манили Анну, но она не прильнула к ним. Прижав руку к голове, она пыталась разобраться в потоке пугающих мыслей.
В чем дело? Несмотря на ее ласки, мышцы Коула напряжены, а в его поцелуе сквозит неуверенность.
