Она заставляла себя лежать совершенно неподвижно, боясь того, что может произойти, если ее одолеет сон. Что, если они проснутся, обнимая друг друга? Что, если сон сметет все преграды?
Ей показалось, что она дышит слишком громко, поэтому она попыталась дышать медленнее. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Всего пятнадцать минут назад ей казалось, что от усталости она валится с ног. Почему же сейчас ей совсем не хочется спать?
Прошло пять минут. Десять. Двадцать.
— Анна! — раздался в темноте низкий голос Коула. — Ты ведь не спишь?
Она поняла, что притворяться бесполезно.
— Нет, — сказала она.
— Мне никак не удается уснуть.
— Мне тоже, — призналась она.
— Вчера я тоже не мог уснуть. Я все время думал о том, что ты рядом. Мне так хотелось заняться с тобой любовью!
Анна закрыла глаза под наплывом охвативших ее чувств, но ощущение, жгучее, словно пламя, и сладкое, как мед, затопило ее тело. Иногда честность не самая лучшая политика, но она, как Коул, не может отделаться от привычки говорить правду. Ее признание было неизбежным.
— Мне тоже.
Ей показалось, что он приподнялся на локте.
— Что же ты предлагаешь делать? — спросил он таким низким и чувственным голосом, что по ней снова пробежала дрожь.
Анна облизнула губы.
— Я думаю, нам нужно поговорить.
— Поговорить?! — возопил Коул, исступленно надеясь, что ему послышалось, и с упавшим сердцем сознавая, что слух никогда в жизни не подводил его. Он намекнул ей на обольщение, а в ответ она предлагает поговорить! С трудом переведя дух, Коул попытался скрыть свое разочарование. — Прекрасно.
— О чем ты хочешь поговорить?
— Когда развелись твои родители? — спросила она.
— Они не развелись, — не подумав, ответил Коул.
— Но ты сказал, что у тебя две пары родителей и твой отец живет в районе Питтсбурга.
О, какую сеть обмана мы должны сплетать, когда по воле случая приходится нам лгать, — вспомнились Коулу слова сэра Вальтера Скотта. На самом деле у него нет намерения обманывать Анну или лгать ей. Во всяком случае, по-крупному.
— Мой родной отец живет в Питтсбурге, — пояснил он, чувствуя ее смущение. — Это долгая история.
— Мне бы хотелось услышать ее, — сказала Анна, и от этой просьбы Коул потерял дар речи. Прошло несколько секунд. — Если, конечно, у тебя есть желание говорить об этом. Если нет, то ничего страшного.
Он не должен рассказывать Анне удивительную историю своей жизни, ведь основа рассказа — Артур Скиллингтон. Никто не знает о нем, даже друзья детства, которые остались у него в Сан-Диего. Ему самому еще не все понятно.
