- Ну, а поезд когда приходит?
- В пять сорок, - ответил Петя, - я узнавал.
И Андрей, не вспомнив даже, как пытался он убедить себя, что постарается избежать встречи с отцом, сказал:
- На вокзал, значит, итти рано... Что же мы станем делать?
- Да все равно... Давай походим здесь, поговорим.
Они повернули обратно и несколько раз прошли вдоль Китайской стены, легко и умиротворенно разговаривая, не пугаясь пауз. Наивное, влажно-синеющее небо с редкими завитками облаков, волокнистых, едва заметных, томило своей близостью. От разноцветных груд дешевого мыла, не обернутого в бумагу, а просто вываленного на подстилку из мешка, вздымался крепкий искусственный запах и казался нужным, обязательным для этого городского весеннего дня. И такими же необходимыми были пестрые папиросные лотки, дощатые щиты букинистов, уставленные книгами, пахучие ремни на плечах китайцев-разносчиков. Своею понятностью, обыкновенностью они как бы подтверждали неожиданно зарождающуюся между братьями близость, в которую им самим было трудно поверить.
Потом шли по Мясницкой к вокзалам. Серые, оливковые и черные, одинаково блестящие, одинаково по-весеннему открытые машины вперебой пролетали мимо, шипя по асфальту шинами... Времени оставалось еще больше часа, братья провели его в пивной с розовым потолком и стенами, расписанными горами, ущельями, замками. И даже эта безобразная роспись была приятна, и легко пилось из тяжелых кружек холодное, горьковатое пиво.
Глава третья
Когда братья вышли на платформу, там было уже много встречающих, и собрались даже носильщики.
Поезд запаздывал. Солнце близилось к закату, небо пожелтело и сделалось как латунь, - посвежевшее, холодное, висело оно над путаницей путей, над неубранными составами дачных поездов. Петя купил пачку дорогих папирос, скрывая свое волнение в шутливом разговоре с моссельпромщицей, и, нагнав Андрея, молча пошел рядом с ним.
После выпитого пива слабый хмель овладевал обоими, усиливая и сгущая нетерпение. Ожидание чудилось во всем - и в отдаленных гудках паровозов, и в холщевых фартуках носильщиков, и в неподвижности притихшего безветреного вечера... И не успели братья дойти до конца перрона, как вдали внезапно и неслышно вынырнул из-за вагонов высокий фас паровоза.
Паровоз хрипло заревел; братья, не оглядываясь, ускоряя шаги, заторопились обратно к вокзалу. Тяжело и жарко вздыхая, нагоняя своим большим, по-волчьи поджарым, телом ветерок, паровоз обогнал их, волоча сле 1000 дом вздрагивающие, переполненные вагоны.
