Потом мне преградила дорогу большая тень. Я мигом понял, что без объяснения не обойтись.
– Я ищу Кузнецовых.
Тень отступила, пропуская меня в освещенный круглый зал. Я взглянул – и понял, что теряю чувство реальности.
Я увидел какие‑то дымящиеся лужи, груды мелких камней, огромные хлопья плесени, а над ними – несколько неестественно розовых обнаженных тел, висящих под потолком. Они держались в путанице каких‑то корней, веревок и клоков соломы. Они шевелились.
– Впечатляет, – услышал я в наушнике. Петьке, сидящему в уютной кабине перед экраном, было невдомек, какие чувства я сейчас испытывал.
Я повернулся и пошел прочь, напряженный, как сжатая пружина. Я гадал, что сейчас произойдет. Полетит ли мне в спину топор, обрушится ли на голову дубина? Подвесят ли меня под потолок или просто замуруют в земляную стену – я допускал все, что угодно.
Но все обошлось Через пару минут я вышел на свет. Потом мы сидели втроем в кабине «уазика» и задумчиво молчали.
– Вызываем бригаду, – сказал я наконец.
– Давно пора, – с облегчением ответил Петр.
Гришаня протянул нам чемоданчик с аппаратурой. Разговор с базой был коротким. Дежурный принял сообщение, уточнил, есть ли жертвы и какова степень опасности, а потом велел нам выбрать место для посадки вертолетов и поставить спутниковые маяки.
Место мы нашли без труда. В полукилометре от человеческого муравейника находился небольшой скошенный луг, огороженный со всех сторон старым березняком. Мы перекусили и начали вытаскивать коробки с маяками.
Гришаня сначала помогал нам, но при этом что‑то бормотал и постоянно отвлекался. Наконец он вообще ушел, ничего не объяснив, и мы не стали его задерживать. Вскоре пять тяжелых алюминиевых шаров со стеклянными вставками были развезены и установлены по окружности луга на равных расстояниях друг от Друга.
Мы с Петром уже собрались завалиться на травку и допить квас, привезенный с собой, как вдруг подбежал взъерошенный и взволнованный внештатник.
– Я нашел! Я нашел его! – с ходу закричал он. Мы, конечно, сразу побежали за Гришаней. Но, как это часто бывало, шум оказался преждевременным. Внештатник вывел нас на середину луга и остановился.
– Здесь.
Мы с Петей переглянулись и одновременно устало вздохнули.
– Что «здесь»?
– Понимаете… Не знаю, как объяснить, но это здесь, – он от волнения даже начал ковырять землю носком ботинка. – Тут какой‑то поток, центр… Черт побери, вы не понимаете, а я это чувствую. Здесь надо еще работать.
