Если Дом разрешит детей от кого попало, ваши пустятся во все тяжкие. Начнут состязаться, кто больше оплодотворит. И где же тогда ваша Мораль? Даже если допустить, что порядочный эльф останется со смертной женщиной всю ее жизнь, что помешает ему запустить сериал, где в каждой сорокаминутке — новая героиня? Если такое станет возможным, кто из вас свяжет жизнь с эльфой? И чем будет скреплен такой союз? Дружбой? Или разницей высоких и низких отношений? Ваша аристократия духа держится только на противопоставлении Своих чужому, враждебному миру. Откройте двери — и вы растворитесь в нем.
— Пока это только гипотеза, — возразил Альбин. — Полынь тоже была не всегда. Однажды ее законодательно приняли, и я сегодня здесь затем, чтобы дать руководству Дома отчет: во что это развилось и насколько целесообразно проводить Полынь в дальнейшем.
Нас прервал крик женщины. Как это может быть? Ты всегда различаешь по оттенку: колотят ли ей стекла, ломают ли дверь, вырвали ль сумочку, бьют-убивают мужа у нее на глазах или вот как сейчас? Задушено, хрипло, без ума, когда весь ужас одним горлом выходит, и то пока рот не зажали.
Рохля вздрогнул, и глаза у него сделались затравленными.
— Брось эту мысль, — резко сказал я. — Всех не защитим.
Последнее я договаривал ему в спину. Альбин не тронулся с места
— сидел прямо, сложив руки на коленях, как барышня.
— Всех — нет, — ответил Дерек, когда вернулся. Его трясло, и зубы у него стучали, а сукно куртки источало тонкий лекарственный запах с преобладанием ноты аниса. На левую руку он натягивал орочью перчатку без пальцев, с шипами на костяшках, и я подумал, что в лихое дело мы ввязались без оружия. — В аптеку девчонка побежала, в подвальчик напротив, за лекарством отцу. А этот прежде нее еще туда забрался, догадайся с одного раза, что ему было нужно.
— Наркотики, — пояснил я для эльфа.
— Да-да, я понял. Э-э-э… все ли в порядке?
— Все, за исключением того, что на улице во весь рост Полынь. И это только начало.
Я помнил много Полыней, Рохля — только одну. Зато уж, видно, запомнил. Ближе к вечеру хищники собьются в стаи. И перепьются. Тогда и впрямь никого не остановим, но пока — можно. Пока каждый случай — частный.
— Полынь учит смирению.
— Полынь называет нам нашу истинную цену, — огрызнулся Дерек. — Что ты сделаешь и чего не сделаешь, когда никому не должен. Я помню, как крался по стеночке в тот раз, поджав хвост и мучительно себя презирая. Больше ничего не помню: рушатся прогоревшие балки, искры и визг… вот такой. Никогда не забуду. Кого-то из окна выбрасывают, только силуэт мелькнул на фоне неба. И одно желание
