С одной стороны купе находилась узкая тахта, с другой — два обитых тканью сиденья. Сендрин сняла пальто, положила его на кровать и уселась возле окна. Она пыталась не замечать Валериана. Вытащив из дорожной сумки книгу, она сделала вид, что углубилась в чтение. На самом деле Сендрин ничего не могла воспринимать из прочитанного, но она готова была делать все что угодно, лишь бы избежать необходимости беседовать с этим грубияном.
Она чувствовала, что он наблюдает за ней, но, когда она резко подняла голову, чтобы встретить его взгляд, увидела, что он пристально смотрит мимо нее в окно. Она тоже посмотрела в окно — оказалось, что они покинули границу города и уже ехали по безбрежной пустыне.
— Большой Намиб, — проговорил Валериан с почтением в голосе. — Говорят, что это одна из самых прекрасных пустынь мира.
Туман постепенно отступал назад. Песок пустыни был здесь светло-коричневого цвета, темнее, чем в непосредственной близости от океана, а впадины были занесены белоснежным ажурным покрывалом пыли. В некоторых местах росла скудная трава. Там и сям на фоне ярко-синего неба возвышались остовы деревьев.
Сендрин отложила книгу в сторону и погрузилась в созерцание ландшафта, казавшегося ей невероятно чужим и одновременно захватывающим. Беспредельная даль вызывала некоторое беспокойство, снова и снова спрашивала она себя, было ли ее решение приехать сюда верным. Однако давно пришло время жить собственным умом. Это был первый шаг к осуществлению этого намерения, и если теперь она раскаивалась в нем, то ей следовало бы оставаться в Бремене и искать себе работу швеи или работницы фабрики.
Теперь она была здесь, на другой стороне земли, и она должна была, Господи Боже ты мой, чувствовать себя счастливой! Разве не об этом мечтала она вот уже целый год? А с небольшим страхом перед новыми впечатлениями она скоро справится.
— Заселение этой местности немцами началось в восьмидесятые годы прошлого столетия, — проговорил Валериан, и Сендрин сразу же испугалась, что он прочтет ей лекцию об истории колониальной жизни Юго-Запада. — До нас здесь селились англичане, — продолжал он, — но это была всего лишь неорганизованная кучка фермеров и несколько кочующих торговцев, которые не создали ничего существенного.
— Кажется, вы гордитесь тем, что возвели здесь немцы, — она спросила себя, заметил ли он налет насмешки в ее голосе.
— Горжусь? Вероятно, — он задумался. — Да, пожалуй, я горжусь этим. Горжусь даже своим отцом и подобными ему мужчинами, которые в течение нескольких лет из ничего смогли создать нечто.
